- Вам? – Наджи удивленно моргнул, потом в его взгляде забрезжила догадка и он тихо охнул, мотая головой. - Нет, я не хотел… не хотел…
Н-да, судя по тому, что мальчик даже не знает, что султан – это я, вряд ли он осознанно участвовал в заговоре, скорее его использовали втемную. Или он талантливый притворщик, что тоже вероятно. Но все равно непонятно, зачем в последнем случае так рисковать? Заговорщиков допрашивают без жалости и казнят без исключений. К чему обрекать себя на мучительную кончину?
- Допустим, не хотел, - терпеливо сказал я, - а что ты хотел? Зачем передал кинжал евнуху? Что тебе пообещали?
- Я же не знал, что там оружие! Просто попросили, я и передал…
- А кто тебя попросил?
- Не знаю. Кто-то закутанный в одежды. Я шел, меня попросили, и я просто взял и отдал!
- Давай очень подробно. Все до мельчайших деталей: где шел. Когда шел. Кто находился в этот момент рядом. Как тебе объяснили, кому именно передать – ты был знаком с евнухом?
Наджи вздохнул и начал рассказывать, как он гулял по саду, на него налетела спешащая куда-то фигура. Он не понял, кто это был – голос высокий, а там кто его разберет, складки одежды скрадывали очертания тела. Этот некто пожаловался на занятость и попросил передать сверток черному евнуху, который носит сиреневый халат и должен быть в зале мужского гарема. В качестве платы за услугу Наджи предложили сладость, и тот не отказал – в гареме сладкое получали только после ночи с султаном или за какие-нибудь особые заслуги, а парень очень любил вкусности.
- Понятно. Вроде, довольно простая история, отчего же ты не хотел ее рассказывать?
Наджи поморщился и жалобно поглядел на меня:
- Звучит глупо. Как будто я кого-то выгораживаю. Но, клянусь, так оно все и было!
Я задумчиво покивал и повернулся к Сирхану:
- Что-то у тебя здесь мрачновато. Пойдем-ка в сад.
Палач с каменной мордой поплелся за мной, около камеры встали два воина, им был дан приказ никого не впускать, даже евнухов и священников. Я опасался, что кто-нибудь милосердный сверх всякой меры заглянет к мальчишке, чтобы уберечь прекрасного наложника от, несомненно, уготованных ему мучительных пыток. И сделает это единственно возможным способом – подарит легкую смерть.
В саду ярко светило солнце, журчала вода в небольшом фонтане, покачивались цветы – было так тихо и покойно, словно все зло ушло из этого мира.
Интересно, а может ли так быть, что это нелепейшее покушение – попытка заронить семя ненависти в душу Сирхана? Он любуется мальчиком и даже сейчас кидает на Наджи полные чувств взгляды. Видимо, должно случиться что-то очень серьезное, чтобы палач отрекся от своей страсти. Несомненно, Сирхан испытает ко мне отнюдь не благодарность, когда его милый будет предан смерти, пусть даже и милостиво-безболезненной. А я, между тем, собственноручно передал ему немалую власть. Что будет, если кто-нибудь предложит ему если не успокоение души, так хотя бы месть жестокосердному султану, отнявшему отраду глаз?
- Сирхан! – позвал я, и палач тут же склонился передо мной, появляясь из теней, где он пребывал, пока я задумчиво наслаждался запахом розового куста.
- Как думаешь, раб говорит правду?
- Не могу знать, повелитель. Может быть и так.
- Сирхан, ты столько преступников повидал на своем веку! Наверное, уже научился отличать правду ото лжи? – палач молчаливо покачал головой, а я усмехнулся и легко произнес, - ты так несведущ в ремесле?
Сирхан прищурился, его темные глаза пристально всматривались в мое лицо, он пытался понять, что за игру я веду, а я пытался понять, отчего он не воспользовался моим вопросом, чтобы выговорить Наджи жизнь? Или он собирается устроить наложнику побег? Или внезапно охладел к запятнавшему себя подозрениями мальчишке? А может ему, как и мне, приходила в голову мысль о том, что Наджи специально соблазнял, дабы потом воспользоваться потерявшим голову мужчиной и сама возможность подобного поворота событий настолько его разгневала, что он перестал заботиться о здоровье Наджи? Ну, нет. Только что в темнице мужчина буквально впивался взглядом в беспомощную фигурку. Не похоже, что пламя страсти утихло.
- Возможно и так, - мужчина согласно кивнул на мой вопрос, и я так и не понял, что там происходит в голове палача, это несколько раздосадовало меня.
- Так что ты мне посоветуешь? – напрямую спросил я. - Полагаешь, наложник заслуживает смерти? Или мыслишь, что стоит попытаться выведать правду с помощью твоих навыков?
Сирхан покривился еле заметно при последних моих словах, сверкнул угольками глаз:
- Подарите его мне! – неожиданно попросил палач, заставив меня расслабленно улыбнуться – наконец-то определился в своих намерениях!
- Да зачем он тебе? – «удивился» я.
- Мои ночи одиноки, - невозмутимо пояснил Сирхан.
- И для того, чтобы их скрасить тебе непременно необходим участник покушения?
Сирхан сузил глаза, видимо уже жалея о своей просьбе. Я нарочито тяжело вздохнул и, будто закручинившись, покачал головой:
- Сирхан, дорогой, подарок султана надо заслужить. Меня пытались убить, отрада моего сердца заработала ранение, спасая своего повелителя, а я одариваю человека, который не может найти заговорщиков? Куда это годится? Разве это справедливо?
- Прошу, повелитель, дайте мне три дня, а потом я кину к вашим ногам предателей, покусившихся на султана!
- Хорошо, Сирхан. Три дня. Выполнишь – забирай свою… усладу!
Уходя в свои покои я довольно улыбался – теперь палач будет стараться как никогда. Надеюсь, он проведет хоть какое-то расследование, а не подставит первых попавшихся евнухов.
На следующее утро я уже не улыбался: рана Азиза покраснела и стала горячей, он потел и метался во сне, а я не отходил от постели, загоняв всех рабов и распугав служек зверским выражением лица. Лекарей мое великолепие довело до нервной трясучки бесконечными вопросами, хотя последние и утверждали, что состояние больного в норме, просто один из этапов, нужно немного выждать… Все равно я волновался, грозил почтенным старцам всевозможными карами и казнями, кричал на слуг и разбрасывал посуду – нервное напряжение сделало меня несдержанным. Азиз удивленно хмурился на мои вопли и старался вести себя тихо, чтобы не навлечь на себя гнев сумасшедшего султана.
Наконец, жар спал. Рана покрылась корочками, неприятного запаха не было – я сам тщательно ее обнюхал, не доверяя чужому мнению. И я без сил повалился прямо рядом с полуобнаженным Азизом – наконец-то можно спокойно поспать, не вскакивая среди ночи, не требуя у рабов обтереть горячее тело и не вслушиваясь в дыхание.
Поутру я первым делом попытался нащупать Азиза, но бессовестный мужлан оказался вовсе не там, где надо бы – не подле меня, а в казарме стражей. Меня такая ярость захлестнула, что еле сдержал руку, когда нашел его. Так бы и отхлестал по невозмутимой физиономии!
- Что ты здесь делаешь? Забыл свое место?
- Мое место здесь, - спокойно возразил Азиз, и пока я в гневе глотал воздух, осторожно дополнил, - или мне – в сераль?
- Тебе – ко мне в покои. Все. Ни шагу от меня, ясно?
Развернувшись, рванул к себе, от непонятной ярости мутилось в глазах – да как он посмел куда-то уходить без разрешения?