Во второй половинѣ 6о-хъ годовъ рабочее движение въ Англіи, а стало быть и въ Лондонѣ, было уже очень серьезное. Черезъ Фредерика Гаррисона я имѣлъ, возможность попадатъ на разные митинги и сходки въ сезонъ 1868 г. И тогда уже сказывалась характерная особенность англійскаго трудового люда: надѣяться прежде всего на самихъ себя, не прибѣгать къ поддержкѣ центральной власти или искать спасенiя въ политическихъ переворотахъ. Тогда уже дѣйствовали тѣ рабочіе союзы (Trade-Unions), которые впослѣдствіи охватили всю Англiю и владѣютъ теперь многомилліоннымъ капиталомъ. Для французскихъ и нѣмецкихъ соціалистовъ, а тѣмъ паче для анархистовъ — англійскіе рабочіе союзы — нисколько не идеалъ трудовыхъ ассоціацій. Они поддерживаютъ стачки; но избытокъ своихъ капиталовъ употребляютъ на созданіе разныхъ видовъ буржуазной капиталистической собственности. Эти обличенія, направленныя противъ рабочихъ союзовъ, стали раздаваться особенно сильно въ послѣдніе годы, когда Лондонъ сдѣлался мѣстомъ эмиграціи анархистовъ, съ материка Европы и изъ Америки.
Быть можетъ, въ этихъ нападкахъ и есть кое-что справедливое; но каждый изъ насъ, иностранцевъ, интересующихся судьбами пролетаріата на Западѣ, долженъ прежде всего разглядѣть, что въ данной странѣ преобладаетъ, чѣмъ англійскій рабочій отличается въ своей борьбѣ съ капиталомъ отъ французскаго, нѣмецкаго и итальянскаго. Я говорю объ англійскомъ рабочемъ въ тѣсномъ смыслѣ слова, не касаясь иностранцевъ, занимающихъ совершенно особое мѣсто. Мнѣ кажется, и болѣе четверти вѣка назадъ, и теперь англійскій рабочій въ массѣ гораздо менѣе податливъ на то разрушительное броженіе идей, какое мы видимъ въ Парижѣ. Нужды нѣтъ, что въ Лондонѣ живутъ и вожаки анархизма, и рядовые фанатики, имѣютъ тамъ свои клубы, сбираются на сходкахъ, печатаютъ всякія брошюры, памфлеты и прокламаціи — анархизмъ все-таки же не англійскій продуктъ. Точно также и соціализмъ принимаетъ тамъ гораздо болѣе умѣренныя формы. И тѣ депутаты въ Нижней Палатѣ, которыхъ считаютъ, болѣе или менѣе, сторонниками соціальныхъ идей, сохраняютъ все-таки свою британскую физіономію.
Съ однимъ изъ самыхъ передовыхъ членовъ Парламента, извѣстныхъ своими симпатіями къ судьбѣ рабочихъ, профессоромъ Стюартомъ я бесѣдовалъ разъ, въ послѣднюю мою поѣздку, на эту тему и не отъ него перваго услыхалъ то, что мнѣ и прежде доводилось слышать и отъ англичанъ, и отъ иностранцевъ, изучавшихъ рабочій вопросъ въ Англіи.
— Нашъ рабочий, — сказалъ мнѣ профессоръ Стюартъ, — желаетъ всегда и во всемъ быть обязаннымъ улучшеніемъ своего быта — личной иниціативѣ. Онъ неохотно допускаетъ вмѣшательство кого бы и чего бы то ни было въ свои внутреннія дѣла. — Очень многіе фабриканты или акціонерныя общества желали бы заводить на своихъ мануфактурахъ, фабрикахъ, каменно-угольньіхъ копяхъ, верфяхъ — школы, ясли, больницы и другія учрежденія благотворительнаго характера. Но рабочіе смотрятъ на это косо; они видятъ въ такихъ щедростяхъ патроновъ — предлогъ къ замаскированной эксплоатаціи; они не желаютъ быть ничѣмъ обязанными хозяевамъ — будь то частное лицо или компанія.
Въ этой бесѣдѣ, происходившей въ самомъ зданіи Парламента, участвовалъ и тесть профессора Стюарта — тотъ популярнѣйшій во всемъ свѣтѣ фабрикантъ горчицы старикъ Кольманъ, о которомъ я говорилъ въ другой главѣ. На его фабрикѣ, расположенной недалеко отъ Лондона, рабочимъ живется очень хорошо и онъ сдѣлалъ многое для улучшенія ихъ быта.
— Это совершенно вѣрно — подтвердилъ онъ слова своего зятя. — Приобрести довѣріе рабочихъ очень трудно у насъ. Если вы хотите что-нибудь сдѣлать для нихъ, то это не иначе будетъ принято, какъ если вы предоставите и имъ самимъ значительную долю участія, докажете имъ на фактахъ, что вы не имѣете ни малѣйшаго намѣренія играть роль ихъ благодѣтеля.
Во всякомъ коренномъ истомъ типѣ англійскаго рабочаго — (будь то въ Лондонѣ или въ большихъ промышленныхъ центрахъ Англіи) — вы чувствуете эту самостоятельность и горделивость, это недовѣріе къ подачкамъ съ богатой трапезы хозяйскаго капитала.
Лондонъ, если на него взглянуть какъ на городъ фабричнаго и кустарнаго труда, представляетъ громаднѣйшее поле наблюденій. Но каждому иностранцу я посовѣтовалъ бы побывать и въ одномъ изъ тѣхъ городовъ, гдѣ капиталъ и трудъ, стоятъ другъ противъ друга во всеоружіи, гдѣ вся жизнь заключается въ производствѣ цѣнностей и гдѣ только два типа людей интересны для наблюдателя: хозяева и ихъ батраки-пролетаріи.
Для насъ, русскихъ, кромѣ чисто фабричнаго труда на западный образецъ, болыпой интересъ представляютъ и тѣ отрасли ремесленнаго труда, которыя соприкасаются съ кустарной работой. Все наше крестьянство (въ тѣхъ мѣстностяхъ, гдѣ одно хлѣбопашество не можетъ кормить народъ.) — или идетъ на заработки, или же превращается у себя дома въ настоящихъ пролетаріевъ-кустарей, хотя всѣ они значатся землевладѣльцами, имѣютъ избы и принадлежатъ, въ великорусскихъ губерніяхъ, къ крестьянскимъ общинамъ.