Такъ или иначе, нельзя сказать, чтобы военщина правила современной Франціей. Правитъ ею парламентское большинство; а главное — армія чиновниковъ: des plumitifs — какъ бульварные парижане презрительно называютъ гражданскій служилый классъ; терминъ, соотвѣтствующій петербургской кличкѣ „чинушъ“. Да, les plumitifs — вотъ кто держитъ все въ своихъ рукахъ. Тысячу разъ былъ правъ Тэнъ въ выводахъ книги „Les origines de la France contemporaine". Онъ достаточно показалъ, что во Франціи мѣнялись династіи и формы правленія; но не исчезалъ все тотъ же духъ чиновничьей диктатуры, которому Наполеонъ I придалъ окончательную форму. Отъ него и мы заимствовати очень многое. Да и вообще французскіе порядки внутренняго управленія сдѣлались эмблемой чего-то прямо противоположнаго духу самоуправленія, какимъ отличается Англія.
Какъ пятьдесятъ и больше лѣтъ тому назадъ, какъ и теперь безъ префекта и мэра немыслима Франція. Мѣняются только формы правленія въ Парижѣ; а чиновничій режимъ остается все тотъ же. И при Наполеонѣ III-мъ префектъ долженъ былъ заботиться, всего сильнѣе, объ интересахъ правительства и играть во внутреннюю политику. И каждый мэръ самой захолустной сельской общины назначается центральной властью, какъ это было и при Наполеонѣ І-мъ. Вездѣ всемогущая іерархія, канцелярский духъ, формалистика, а, стало-быть, и профессіональное кумовство, безконечная игра въ мелкое политиканство. И въ этой, почти вѣковой, школѣ централизмъ питался всѣми видами тщеславія и честолюбія, какіе засѣли въ натуру француза. Каждый только и мечтаетъ играть офиціальную роль, пользоваться властью, приказывать, хотя въ то же время никто не хочетъ искренно и по доброй волѣ повиноваться.
Жили вы во Францiи при Наполеонѣ III-мъ, потомъ на ѣзжали при третьей республикѣ, вплоть до вчерашняго дня — и скажите: развѣ неправда, что, по этой части, вы не находите почти никакой перемѣны къ лучшему? Стоитъ вамъ на границѣ сѣсть въ французскій вагонъ — и вы сейчасъ же въ крикѣ старшаго кондуктора; "en voiture, messieurs, en voiture!" — чувствуете, что онъ считаетъ себя начальникомъ, а васъ подчиненнымъ. Какъ прежде вы и въ Парижѣ, и въ провинціи страдали отъ формалистики, небрежности, непріятнаго тона, a то такъ и нахальства всякаго почтоваго чиновника — такъ точно и теперь. Человѣку нервному, впечатлительному просто нельзя побывать, въ любомъ французскомъ бюро, чтобы не разсердиться — до такой степени французскіе, «plumitifs» мало заботятся объ интересахъ публики; а всевозможные порядки, правила и запреты администраціи — рутинны и стѣснительны. Довольно того, что до сихъ поръ, чтобы получить въ бюро poste restante заказное письмо — надо проходить черезъ рядъ формальностей, давнымъ давно не существующихъ не только въ остальной Европѣ, но даже у насъ. Черезъ то же вы пройдете и въ любой канцеляріи, изумляясь, какъ это въ странѣ съ народомъ, по натурѣ своей общительнымъ и довольно мягкимъ, могъ сложиться такой непріятный служилый классъ.
И всѣ лѣзутъ въ чиновники. Въ странахъ съ развитымъ самоуправленіемъ, гдѣ каждому хочется добиться обезпеченнаго положенія частнымъ трудомъ къ чиновничьей службѣ относятся равнодушно и даже пренебрежительно. Но французскій буржуа тщеславенъ. Ему хочется непремѣнно, чтобы его сынъ былъ—,un monseur". Онъ отдаетъ его въ лицей и поддерживаетъ его въ университетѣ, чтобы онъ получилъ степень баккалавра или licencié, а затѣмъ отправился на поиски мѣста. Оплачивается чиновничья служба, до сихъ поръ, скудно во всѣхъ вѣдомствахъ, кромѣ нѣкоторыхъ спеціальныхъ. Повышенія также медленны. И кандидатъ правъ просидитъ на окладѣ въ двѣсти франковъ въ мѣсяцъ, десятки лѣтъ. Но онъ принадлежитъ къ администрации; за выслугу лѣт ему могутъ повѣсить крестикъ Почетнаго Легіона.