Выберите вы изъ тысячи парижскихъ семействъ — въ зажиточномъ слоѣ общества — нѣсколько образчиковъ, и можно почти безошибочно сказать, что, если это семейство будетъ типически-парижское, внутренней интимной жизни — какъ понимаютъ ее націи германской расы — вы не найдете. Отецъ цѣлый день — внѣ дома, мать также, если она сколько-нибудь свѣтская женщина, дѣвочки воспитываются въ какомъ-нибудь «couvent», или ходятъ на курсы; мальчики — гимназисты, почти всегда живущіе въ заведеніи. Въ буржуазныхъ семействахъ людей средняго достатка и въ семьяхъ, гдѣ еле сводятъ концы съ концами, только женщины — мать и дочери сидятъ дома и по вечерамъ коротаютъ время за чтеніемъ или работой; а мужчины опять-таки: на службѣ, въ бюро, на биржѣ, а послѣ обѣда въ кафе.
Кафе оживляетъ жизнь каждаго французскаго города. Безъ нихъ Парижъ немыслимъ такъ же, какъ и безъ своихъ театровъ, но сидѣнье по вечерамъ въ кофейныхъ и пивныхъ — эта привычка, въѣвшаяся въ французовъ болѣе, чѣмъ въ кого бы то ни было — несогласима съ тихой жизнью у «домашняго очага». И всякій изъ насъ, кто подолгу живетъ въ Парижѣ, знаетъ до какой степени французы всякихъ возрастовъ и общественныхъ положеній — отъ увріеровъ до писателей, артистовъ и разбогатѣвшихъ рантье, статскіе и военные, общительные и нелюдимые — всѣ болѣе или менѣе захвачены этой привычкой. Сидитъ такой отецъ семейства съ своимъ стаканомъ разжиженнаго абсента или кружкой пива два-три и четыре часа сряду, даже ни съ кѣмъ и не разговариваетъ, и ничего не читаетъ; ему не можетъ не быть скучно все — въ одной и той же пивной, которую онъ знаетъ вдоль и поперекъ; все-таки же онъ домой нейдетъ, не находитъ никакого удовольствія въ обществѣ жены и дѣтей своихъ. И такъ живутъ десятки и сотни тысячъ семейныхъ французовъ. А между тѣмъ, въ каждомъ французѣ есть склонность къ женитьбѣ, но не потому, чтобы его привлекали сладости домашняго очага, а потому что онъ женолюбъ и смотритъ на женитьбу какъ на средство улучшить свое матеріальное положеніе. И въ этомъ дѣлѣ французскій законъ, требующій, чтобы наслѣдство было раздѣлено на равныя части между братьями и сестрами, до сихъ поръ поддерживаетъ бракъ безъ всякаго внутренняго содержанія. Французская дѣвица обязана быть съ приданымъ, если мечтаетъ выйти замужъ. Но это приданое очень часто ведетъ только къ разоренію семьи. Молодая женщина, выходя замужъ, приносить съ собою капиталъ, дающій десять тысячъ франковъ процентовъ, но она уже воспитана въ привычкахъ роскоши и не можетъ тратить меньше извѣстной суммы на свой туалетъ. Очень часто эта сумма превышаетъ ея собственную ренту. Но даже, когда такая парижская чета умѣетъ сдерживать свою склонность къ расходамъ и неумѣренной роскоши — отношенія между супругами связаны постоянно съ денежнымъ вопросомъ. И французскій законъ до сихъ поръ позволяетъ мужчинѣ, (даже и въ тѣхъ случаяхъ, когда мужъ и жена разъѣзжаются и живутъ отдѣльно) — возмутительно эксплоатировать женщину, носящую его имя. Такъ, напр., если бракъ заключенъ на основаніи режима, общности имущества" и жена — какая-нибудь актриса или пѣвица — зарабатываетъ нѣсколько десятковъ тысячъ франковъ — мужъ ее бросилъ и никогда ее матеріально не поддерживалъ, — и все-таки же онъ имѣетъ право, до тѣхъ поръ пока эта женщина носитъ его имя, требовать отъ нея no суду, чтобы она уплачивала ему половину своего заработка. Правда, съ тѣхъ поръ, какъ мой старый товарищъ по прессѣ, Альфредъ Наке — провелъ законъ о разводѣ, уже нѣтъ больше пожизненныхъ мученій мужа и жены во Франціи. Хотя и съ большими ограниченіями, но разводиться можно.
И вотъ этотъ-то законъ о разводѣ (противъ котораго французскіе консерваторы такъ долго кричали и до сихъ поръ кричатъ) показалъ: на какихъ шаткихъ основахъ держится въ французскихъ нравахъ супружеская жизнь. Было бы наивно утверждать, что этотъ законъ ослабилъ брачные принципы во Франціи; напротивъ, онъ только послужилъ реактивомъ, показывающимъ, какъ въ химическихъ опытахъ, каковъ уровень семейныхъ нравовъ во Франціи. И уровень этотъ оказался весьма невысокимъ. Но какъ бы ни были печальны слишкомъ частыя расторженія браковъ, это все-таки лучше, чѣмъ безъисходныя положенія, въ какія ставилъ прежній законъ тѣхъ, для кого бракъ дѣлался настоящей каторгой. Съ тѣхъ поръ, конечно, число супружескихъ уголовныхъ дѣлъ должно уменьшаться; изь чего, однако, не слѣдуетъ, чтобы любовныя драмы въ такомъ городѣ, какъ Парижъ, и во всякихъ слояхъ общества — шли на убыль. Въ законныхъ или незаконныхъ связяхъ темпераментъ француза беретъ свое. Но тутъ дѣло не въ одномъ темпераментѣ, а въ закоренѣлыхъ предразсудкахъ французскаго мужчины. Самъ онъ до нельзя снисходительно смотритъ на всѣ свои уклоненія отъ седьмой заповѣди. А женщина обязана быть ему безусловно вѣрной, онъ требуетъ этого и тогда, когда не имѣетъ ни религіозныхъ вѣрованій, ни уваженія къ существующему порядку вещей. И въ мотивахъ ревности француза очень большую роль играютъ раздраженное самолюбіе и тщеславіе.