– Бедная Мэнди, ты, наверное, изнываешь от скуки, – сказал он днем в пятницу, столкнувшись с ней возле своего кабинета, где он подолгу сидел с управляющим.
Аманда проглотила ядовитый ответ. Пусть уж лучше ее жалеет!
– Чем ты занимаешься целыми днями? – спросил Пьер.
– Считаю травинки! А ведь могла бы заняться и чем-то полезным!
– Например?
– Убраться в доме. – Он поморщился, и Аманда еле сдержала улыбку.
– Моя невеста не должна заниматься домашней работой.
– Ну тогда разреши мне делать что-нибудь по хозяйству. Я даже еще не видела виноградники!
– Там смотреть нечего.
– Но ты проводишь там целые дни!
– Я работаю, Мэнди, а не любуюсь пейзажем.
– Ну разреши мне поработать вместе с тобой! Я люблю возиться в саду.
– Я тоже. – Он улыбнулся и протянул ей руку, показывая исцарапанные пальцы. – Вряд ли это тебе понравится.
– А я надену перчатки.
– Ну ты редкая приставала! Но все равно я говорю “нет”. – Он потрепал ее по подбородку. – Не делай такой убитый вид. Завтра приедет Люсьен, и мы вместе пообедаем в Ла-Фонтэн, там потрясающие пирожки.
Значит, Люсьен опять приезжает. Эта новость ее несколько встревожила.
– А он всегда так часто приезжает?
– Нет. Думаю, причина в тебе.
– Тогда притворись, что ревнуешь.
– Зачем?
– Ведь все уверены, что ты в меня влюблен.
– Ну да, разумеется. Хорошо, если он будет пожирать тебя глазами, я буду скрежетать зубами.
Аманда загрустила: его друг в нее влюбился, а ему хоть бы что, лишь бы съязвить! Пьер спешил по делам, а Аманда шла рядом, украдкой любуясь его черными кудрями: он старательно зачесывал их назад, но они все равно падали на лоб. Пьер еще больше загорел, кожа стала бронзовой, только у воротника виднелась бледная полоска.
Пьер был в рабочем костюме – в черных слаксах и свитере; по вечерам он всегда надевал цветные пиджаки – бордовый или синий, под цвет глаз, – и белые рубашки.
– Как ты странно оделся, – заметила мадам Дюбрей накануне вечером, когда он появился в пиджаке бутылочно-зеленого цвета и золотистой вышитой рубашке.
– В Калифорнии так ходят все, – усмехнулся он, – более того, там это некий признак консерватизма!
Его мать недоуменно пожала плечами, а Аманда в него просто влюбилась: вернее, в этом костюме он ей еще больше нравился. В ее сознании любовь и Пьер не стояли рядом. Но если быть до конца честной, надо признать, что, когда он смотрел на нее своими голубыми глазами, у нее замирало сердце.
Аманда нахмурилась: все оказалось намного сложнее, чем она предполагала. Чем дольше она играла “Мэнди”, тем сложнее становилось быть самой собой, ну а если утратить свое “я”, можно, поддавшись чувствам, стать очередной жертвой этого сердцееда. Значит, надо скорее поставить его на колени и бежать!
– Ты что такая серьезная? – спросил он.
– Думаю о будущем.
– О будущем.
– Какая разница? Ты так семантично выражаешься.
– Педантично, – усмехнулся он.
– Ну вот, опять не так сказала. – Она раздраженно передернула плечами. – Но ведь ты все равно понял, что я имею в виду.
– На этот раз – да. Но в большинстве случаев не понимаю.
Она подняла глаза и увидела, что он с явным одобрением рассматривает ее сдержанный макияж и ситцевое кремовое платье.
– Ты пришлась здесь ко двору, Мэнди. Просто удивительно. Тебя любит прислуга (Мишель так просто без ума от тебя), знаешь, а это редко бывает. Мама даже спросила, назначили ли мы день свадьбы.
Аманда с трудом скрывала радость.
– Ты поосторожнее, а то и сам ко мне привяжешься!
Она ждала ответной шутки, но, к ее удивлению, он нахмурился и его глаза потемнели.
– Ну это вряд ли. Дело в том, что я люблю другую.
От неожиданности она даже остановилась.
– И давно?
– Уже полгода.
Аманду охватило отчаяние.
– Но тогда в лесу, когда ты предложил мне эту сделку, ты говорил, что не собираешься жениться!
– В тот момент я совсем не знал тебя и не мог обсуждать с тобой подобные вещи, – ответил он. – Кроме того, Элен не хочет, чтобы о нашей помолвке узнали, пока она не кончит институт. Элен изучает архитектуру, на последнем курсе.
Аманда смотрела на него и чувствовала, как в ней растет раздражение. Да если бы она об этом знала, ни за что на свете не согласилась бы на эту безумную затею! Ее бросило в дрожь, и ей захотелось причинить ему такую же боль. Впрочем, почему это она должна страдать из-за человека, который ничего для нее не значит и тайно помолвлен с какой-то девицей? Она просто разозлилась, что он сломал ее планы.
– Ну вот, теперь ты знаешь, почему я не смогу к тебе привязаться, – прервал паузу Пьер. Она кивнула, а потом поинтересовалась:
– А зачем делать из этого секрет? Разве объявление о помолвке помешает ей учиться?
– Может, и помешает. Дело в том, что ее мать (весьма суровая дама) наверняка будет настаивать на том, чтобы она бросила учебу и вышла за меня замуж, пока я не передумал!
– Мудрая женщина! – иронично заметила Аманда.
– В данном случае она не права. Элен очаровательная девушка, и я готов ждать ее сколько угодно.
– А обо мне она знает?
– Да.
Аманда насмешливо на него взглянула.
– Хотела бы я видеть ее лицо, когда ты говорил ей обо мне.
– Элен мой рассказ весьма позабавил.
– Значит, с юмором у нее все в порядке?
– В полном.
Аманда попыталась представить себе Элен.
– И где же ты встретил девушку своей мечты?
– Мы раньше были соседи, а десять лет назад, когда умер ее отец, она с матерью переехала в Париж. До прошлого года я с ней не виделся; потом как-то встретил Элен на одной вечеринке и сразу понял, что из нее выйдет отличная жена. Вот почему я готов ждать.
"И резвиться на стороне”, – уточнила Аманда, вспомнив его разговор с Люсьеном в ее доме. Двуличная свинья! Обзавелся серьезной, воспитанной девушкой, которая не ограничивает его свободу, да еще и обеспечит ему семейную жизнь девяносто шестой пробы!
А мадемуазель, надо думать, спокойная, как танк! Ну какая нормальная женщина позволит такому мужчине, как Пьер, резвиться, будь у нее возможность его захомутать?! Чем больше Аманда думала, тем больше убеждалась в том, что, если правильно разыграет карты, она сама сможет его захомутать. А потом завяжет узлом и вернет “девушке его мечты”!
– Если бы я была помолвлена, – заявила она, – я бы держала жениха при себе.
– Не сомневаюсь, – усмехнулся Пьер. – Если ты положишь на что глаз, ты из себя выйдешь, но добудешь это.
– Верно. Кстати, о выходе, – добавила она, – по-моему, мне пора выходить из игры.
– Почему? – удивился он.
– Потому что ты должен во всем признаться матери. Я уверена, если ты ее попросишь, она сохранит все в тайне.
Пьер откинул со лба волосы, но вид у него стал еще более взъерошенный.
– Дело не только в этом, – признался он. – Понимаешь, мне не хочется, чтобы мама узнала, что я обманул ее. Она очень расстроится.
– Ну а как же тогда мы покончим с этой историей?
– Очень просто: уедем в Калифорнию (я туда собираюсь через месяц). Сделаем вид, что едем вместе, а недели через две я напишу письмо, что мы поссорились и расстались. Когда вернусь домой, месяца через два, расскажу маме об Элен.
– Значит, ты давно все продумал?
– Естественно.
– А как же…
– Хватит вопросов, Мэнди! Мне пора идти.
– Можно я пойду с тобой?
– Боюсь, что нет. У меня переговоры с рекламным агентством, и я не знаю, когда освобожусь.
– А зачем тебе рекламное агентство?
– Рекламировать свое вино. В наше время мало произвести высококачественный продукт, нужно поставить в известность общество.
– Ну да, всемогущие средства массовой информации… – заметила Аманда и по его изумленному взгляду поняла, что опять забылась. – А ты думал, у меня нет мозгов, а только смазливая мордашка? – съязвила она.
– Нет, Мэнди. Я знаю, у тебя большие задатки.
– Вот поэтому я собираюсь работать над собой. Пока я здесь, я успела почувствовать вкус к такой жизни. – Она приоткрыла губы и облизнула их кончиком языка. У Пьера непроизвольно дрогнул мускул на подбородке, и Аманда опустила глаза, чтобы спрятать улыбку. – Когда ты вернешься к ужину? – тихо спросила она.