- Ради Бога, Кенди, я могу сделать это и сам! - сказал он с робкой улыбкой, но потом снова вспомнил о сыне и опять спросил о нем. - Ты уверена, что с Диланом все будет хорошо?
Девушка опустила глаза, и он понял, что ребенок все еще был в опасности.
- Пожалуйста, Терри, - решилась она, наконец, заговорить, - вот сухая одежда и чай, чтобы ты согрелся. Мне не надо еще одного больного в доме, - заключила она, указывая на чашку чая на столике.
- Хорошо, но потом я хочу быть рядом с Диланом, - ответил он, и она не возражала.
Следующие часы были мучительно бессонными для семьи Грандчестер. Они оба сидели около кровати Дилана, не говоря ни слова, и улавливая каждое изменение в дыхании малыша и пытаясь сбить лихорадку, которая не хотела отступать. Терри тогда подумал, что у его жены уже была одна такая ночь, когда она заботилась о нем во Франции, и спросил себя, как женщины могли оставаться такими сдержанными в подобных случаях, несмотря на то, что были существами с такой хрупкой внешностью.
Рассвет уже настал, а Дилан так еще и не очнулся. Кенди принесла завтрак, но, не смотря на ее настойчивость, Терренс не притронулся к еде. Гренки, чай и омлет остывали на подносе, пока молодой отец притворялся, что читает книгу, но на самом деле наблюдая за ребенком. Снаружи буря усилилась, и только из-за падавшего света можно было отличить день от ночи. Все уже знали, что тем утром большие черные тучи не позволят появиться солнцу.
Наконец, к часу дня, когда Кенди нервными пальцами перебирала четки, и Терренс уставился в одну точку, Дилан слегка пошевелился и открыл глаза.
- Папа, - произнес он слабым голосом, посмотрев в сторону Терри, - ты не сердишься на меня?
Было бы излишне говорить, что для обоих родителей с этой фразой взошло солнце, и после первого радостного момента они заверили малыша, что никто на него не сердится, ибо знали, что причиной его побега было продолжительное отсутствие его отца. Кенди знала, что в другом случае Дилан был бы наказан за свое поведение, но после всего, что произошло, все плохие воспоминания остались забытыми.
На следующее утро здоровье ребенка было уже вне опасности, и тогда пришла очередь отца заболеть. Собрав все свои силы, Кенди начала заботиться одновременно о сыновьях и о муже, который, как все мужчины с отличным здоровьем, обычно не помнят о том, что когда-то болели. Так что ведра воды с солями, листьями эвкалипта и сиропы были перенесены из комнаты Динала в спальню родителей.
- Я же ничего не сделал хорошего! - воскликнул он, когда увидел свою жену с подносом, нагруженным горячим завтраком в то утро. - Ты беспокоишься обо мне, а я даже не попросил у тебя прощения за... За то, что произошло, - осмелился сказать он.
Кенди знала, что этот разговор неизбежен, и оставила поднос на столике, подготовившись извиняться самой, так как ее муж, похоже, был в настроении все обсудить.
- Я тоже не извинилась, - ответила она, уставившись на свой фартук, пока садилась на постель. - Я думаю, что я тоже виновата в произошедшем.
- Ш-ш-ш, - прошептал он, кладя палец на губы девушки, которая казалась ему самой красивой женщиной на свете в этом фартуке на простом платье. - Позволь мне сначала сказать, что я был настоящим идиотом, оставив тебя и детей одних на столько времени. И также, что я действовал неразумно, узнав о твоей дружбе с Бауэром. Я доверяю тебе, любовь моя, но моя ревность перешла все границы, когда я думал, что у него другие намерения... Когда дело касается тебя, я теряю голову... Однако... - пересиливая себя, добавил он, - я не буду возражать, чтобы он был твоим другом.
- Терри! Прости меня и ты, за то, как я отреагировала... Но я тебя уверяю, что между мной и Натаном ничего не было и нет. Я благодарю тебя за доверие, но я уже решила, что моя дружба с ним не имеет продолжения.
- Ты уверена? - спросил он, услышав последние слова своей жены.
- У меня было время подумать... И... Анализируя последние события, я обратила внимание на некоторые детали, которые раньше упускала из виду, - сказала девушка, и Терренс понял, что ему надо найти подходящие слова, чтобы она продолжила.
- Что ты хочешь сказать? - спросил Терри, вновь чувствуя, что что-то внутри него пылало больше, чем лихорадка.
Кенди наблюдала за выражением лица своего мужа и спрашивала себя, должна ли она продолжать? Одно мгновение она сомневалась между тем, чтобы не продолжать свое признание, и тем, чтобы рассказать правду. Лицо сестры Марии смотрело в ее памяти на нее с таким выражением, что она поняла, что она должна была сделать, хотя это была самая опасная альтернатива.
- Я хочу сказать, что, возвращаясь назад, я много думала о своей дружбе с Натаном, - начала она, не отрывая взгляда от вышивки на подушке. - Я должна признать, что, возможно... Только в некоторых случаях, я почувствовала на мгновение, что его интерес ко мне немного отличался от дружеского, и которого я никогда не чувствовала с другими своими друзьями. Но я не хотела придавать этому значения.
Девушка опустила глаза, думая, что ее муж подаст знаки неудовольствия. Но она решила, что расскажет все. В некоторой форме, она решила, что будет лучше противостоять подводным камням искренности, чем скрывать что-то от любимого человека. Однако, на удивление Кенди, молодой актер не произнес ни единого слова, а просто взял руку своей жены и похлопал, воодушевляя ее продолжать.
Девушка подняла взгляд и молча поблагодарила мужа за немой голос доверия. Тем не менее, в его глазах было заметно, что он старался всеми силами контролировать свои импульсы и продолжать спрашивать.
- Терри, я тебя уверяю, что со мной он никогда не распускал руки, - поторопилась она пояснить, - но существуют некоторые вещи, которые может чувствовать только женщина, и которые я также почувствовала, но не хотела воспринимать их, потому что мне нравилась его компания, и я не хотела потерять его дружбу... Прежде всего, из-за того, что я чувствовала себя очень одинокой, - закончила она шепотом.
- Я тебя понимаю, - ответил он хриплым голосом, и она поняла, какие усилия ему требовались, чтобы контролировать себя, и это больше всего изумило ее.
- И поэтому я решила, что больше не буду видеться с Натаном. Тебя беспокоит моя дружба с ним, и, возможно, он ждал от меня чего-то большего, чем я могу ему дать. Я думаю, это решение будет наилучшим для нас троих.
- Ты уверена? - спросил он, все еще сомневаясь в решении своей жены.
- Полностью! Если я должна выбирать между тобой и любым другим человеком в этом мире, решение для меня слишком легкое. Ты всегда выиграешь, даже у моей гордости, - ответила девушка, и одинокая слеза пробежала по ее щеке, достигая губ, на которых играла слабая улыбка.
Терренс медленно коснулся щеки своей жены, вытирая слезу нежным прикосновением. Казалось, прошло столько много времени с того первого раза, когда он сделал то же самое в медпункте колледжа, когда Кенди звала Энтони в своем бреду. Все очень изменилось с тех пор, но та девочка, уже превратившаяся в женщину, до сих пор заставляла его терять самоуверенность одной единственной слезой.
- Не надо, малышка, не плачь из-за этого. Просто давай забудем об этом, ты не против? - спросил он ее шепотом, раскрывая свои объятия.
Девушка не заставила его долго ждать. И как только ее лицо оказалось на груди Терри, мягкий аромат лаванды наполнил ее ощущения, принося смятение сокровенных воспоминаний. Неожиданно Кенди вновь почувствовала себя девочкой, обуянной страхом, пока лошадь неслась между деревьями. Тогда она в первый раз крепко прижалась к груди Терри, и по мере того, как мгла ее души исчезала, единственное ощущение властвовало над ее разумом: свойственный ему решительный и суровый дух, который постепенно проникал в ее душу вместе с незнакомыми чувствами.
Терренс приподнялся над подушкой, и она обняла его, ни слова не говоря, все еще сбитая с толку своими воспоминаниями. Она уткнулась носом ему в грудь и ясно почувствовала волнение в животе, которое мог вызвать только он. Тогда она вспомнила, когда в первый раз почувствовала этот самый жар, который поднимался изнутри, обжигая кожу. Годы научили девушку правильно истолковывать эти ощущения, которые были более важными и глубокими.