Это был мертвый воробей.
Том поймал взгляд Эллен, и они оба посмотрели на Джека. Все было ясно: Джек взял у Эллен кувшин, затем на минуту отвернулся, словно стараясь увернуться от Альфреда, а затем с удивительной готовностью вдруг отдал его…
Сейчас он тихо-мирно стоял и смотрел на ошарашенного Альфреда. На его умном полудетском-полувзрослом лице играла чуть заметная улыбка.
Джек знал, что поплатится за это.
Альфред обязательно отомстит ему. Возможно, он ударит Джека в живот, когда остальные отвернутся. Это был его излюбленный удар, так как он очень болезненный и не оставляет следов. Джек уже несколько раз видел, как Альфред проделывал это с Мартой.
Но ради того, чтобы посмотреть, как завизжит перепуганный Альфред, когда мертвая птица упадет ему на физиономию, стоило стерпеть даже удар в живот.
Альфред ненавидел его. Дотоле это чувство было незнакомо Джеку. Мать всегда любила его, а других людей он просто не знал. Для враждебности у Альфреда не было никаких видимых причин. Казалось, точно так же он относился и к Марте. Он вечно ее щипал, таскал за волосы, толкал и с наслаждением ломал любую безделушку, которой она дорожила. Мать Джека видела это и не одобряла, но отец Альфреда, похоже, думал, что такое поведение абсолютно нормально, хотя сам он был человеком добрым и ласковым и, без сомнения, очень любил Марту, что одновременно и удручало, и трогало.
Никогда в жизни Джеку не было так интересно. Все вокруг буквально очаровывало его. И, несмотря на стычки с Альфредом, несмотря на постоянное чувство голода и то, как больно было ему видеть, что мать почти все внимание уделяет не ему, а Тому, Джека просто ошеломила эта беспрестанная череда непонятных явлений и новых ощущений.
Последним из увиденных им чудес был замок. До этого он только слышал о замках: в лесу длинными зимними вечерами мать учила его декламировать chansons[7], французские поэмы о рыцарях и чародеях, — большинство из них были очень длинные, порой в несколько тысяч строк, — и в этих историях все события происходили как раз в замках. Никогда прежде не видев настоящего замка, Джек думал, что это что-то вроде пещеры, в которой он жил, только несколько больших размеров. Действительность потрясла его воображение: замок был таким огромным, а внутри было так много зданий и такая толпа людей, и все заняты — подковывают лошадей, таскают воду, кормят кур, пекут хлеб и носят, и носят самые разные вещи: сено для полов, дрова для очагов, мешки с мукой, тюки материи, мечи, седла, кольчуги… Том рассказал ему, что земляной вал и ров были созданы не природой, а руками десятков людей, работавших сообща. Джек верил Тому, но ему казалось немыслимым, что все это было сделано человеком.
Ближе к вечеру, когда работать стало уже темно, все устремились в большой зал дворца. Зажгли свечи и развели побольше огонь в очаге. Собаки тоже прибежали погреться. Несколько мужчин и женщин взяли стоявшие в стороне доски и козлы и, соорудив столы, составили их в форме буквы «Т», затем к верхней перекладине «Т» придвинули стулья, а по обеим сторонам вертикальной линии поставили скамьи. Джек никогда не видел, как множество людей работают вместе, и был поражен тем, что это доставляло им удовольствие. Они улыбались и даже смеялись, поднимая тяжеленные доски, то и дело покрикивая «А-ап», или «На меня давай, на меня!», или «Опускай помалу». Джек завидовал тому духу товарищества, что царил среди них, и спрашивал себя, сможет ли и он когда-нибудь разделить его с ними.
Вскоре все уселись на скамьи. Слуга разложил на столе большие деревянные миски и деревянные же ложки, затем снова обошел вокруг стола и положил в каждую миску по толстому куску черствого ржаного хлеба. Другой слуга, принеся деревянные кружки, разливал в них пиво из нескольких больших кувшинов. И Джек, и Марта, и Альфред, сидевшие рядышком на самом дальнем конце стола, — все получили по кружке с пивом, так что воевать было не за что. Джек поднял было свою кружку, но мать велела ему немного подождать.
Когда пиво было разлито, зал погрузился в тишину. Джек ждал, как всегда, завороженно глядя, что же теперь произойдет. Минуту спустя на лестнице, ведущей в графские покои, появился сам Бартоломео. Он спустился в зал в сопровождении управляющего Мэттью, трех или четырех богато одетых людей, мальчика и прелестного создания, красивее которого Джек никогда не видел.
Это была девушка или женщина — он точно не знал, — одетая в белую тунику с невероятно длинными рукавами, которые, пока она плавно скользила по ступенькам, змейкой стелились следом. У нее были густые темные вьющиеся волосы, обрамлявшие очаровательное личико, и темные-темные глаза. Теперь Джек понял, что имелось в виду в chansons, когда в них шла речь о прекрасной принцессе, живущей в замке. Ничего удивительного, что все рыцари так безутешно плакали, когда принцесса умерла.