— Гм, — сказал на это Кристофер Гроб, — я так широко вопрос не рассматривал. Исключительно с точки зрения деятельности нынешнего канцлера.
— Выбор невелик. Можно признать наличие Бога, который направляет. Можно принять Маркса, который считает, что история борьбы классов ведет к бесклассовому обществу, которое и есть свобода. Но мы рабы объективизма: изучаем, что произошло «на самом деле». А никакого «на самом деле» нет. Мы занимаемся раскопками. Расшифровываем глиняные таблички. Но ничего объективного не раскрывается. На каждую новую глиняную табличку найдется свой новый черепок. Мы сопоставляем заговоры.
— Бруно Пировалли — торговец оружием.
— Какая чепуха!
— Ваш итальяшка — посредник в приобретении тяжелого вооружения. Минами не торгует. Только ракеты среднего радиуса действия, противоспутниковые установки.
— Вы с ума сошли.
— А чем итальяшка, по-вашему, занимается?
Марк Рихтер растерялся. Он затруднялся определить род занятий коллеги. Как-то не удавалось расспросить Бруно.
— Вы все перепутали, профессор Пировалли исследует кинематограф времен Муссолини.
— И ради такой ерунды итальяшка пересекает Европу? Нет в России никаких фильмов про Муссолини!
— Бруно вообще занимается эстетикой тоталитаризма. Кажется.
— И ведь наверняка допущен в архивы Министерства обороны, да? А как же! Исследователь! — Кристоф хрипло каркал.
— Допустим, — Марк Рихтер вдруг понял, что Кристоф прав, и профессору Бруно Пировалли совершенно нечего делать в архивах Министерства обороны. — Но кому он будет продавать оружие в России? Неужели России своего оружия мало?
— Не продавать, а покупать. У русских генералов. Для украинской армии.
— Вы бредите.
— Весь Донбасс — зона контрабанды оружия. Все продают оружие всем. Украинские генералы продают оружие сепаратистам, сепаратисты продают русское оружие американским наемникам, а русские начальники продают ракеты украинским врагам.
— Вы сами верите в то, что говорите?
— Считаете, в Афганистане было иначе? Или в Сирии?
— А вы бывали в Сирии?
Гнилые зубы веером разошлись в улыбке.
— Год там прожил.
— Возможно, на Востоке оружием торговать проще. Но скажите, где тихий оксфордский дон возьмет ракету средней дальности? На Корнмаркете купит? В Бодлианской библиотеке?
— Ему брать не надо. Он посредник. Скажите лучше, часто он летает на конференции в Латинскую Америку? Исследовать диктатуры?
— В Венесуэлу ездил раз пять. Всем социологам интересна риторика Мадуро.
— Откуда у сандинистов было оружие, давно известно. Откуда у субкоманданте Маркоса оружие и зачем расшатывать Мексику, вам понятно. Это же милое дело — поддерживать современных левых. Они всю работу сделают за правых.
— Верно, — сказал Рихтер. — Понятно.
— Ну а теперь задам вопрос. Как организуется сопротивление Мадуро внутри Венесуэлы? Международный валютный фонд отклоняет просьбу о финансовой помощи во время пандемии. Странно, да? Все же просят лекарства, не бомбы. Мины тоже не просят. А вот бомбы туда идут. И мины. Поинтересуйтесь.
— Уж не Бруно Пировалли возит в Латинскую Америку мины и стингеры.
— Пировалли просто договаривается о ценах. Товар поставляет другой. Чем занимается Алистер Балтимор?
— Лондонский галерист.
— Это что значит?
— Продает богатым бездельникам квадратики, полоски и кучки экскрементов. Современное искусство.
— На таких спекуляциях можно сделать миллионы?
— Сотни миллионов.
— Как это?
— Алистер Балтимор — идеолог свободы. За идеологию платят.
— Конкретно что это значит?
— Балтимор предъявляет покупателям товар, который договорились именовать искусством.
— Поточнее, будьте добры. Мои товарищи называют все настоящими именами. То есть Балтимор продает фальшивый товар?
— Тамбур поезда, — сказал Марк Рихтер, — не лучшее место для лекций по социологии искусства.
— Не важничайте! — зубы веером изобразили улыбку. — Лекцию здесь читаю я, а не вы. Итак, за что конкретно галеристу платят?
Марк Рихтер за последние два месяца успел убедиться: обман — самая убедительная реальность. Говорил уже не для зубастого социалиста, а сам для себя.
— Слово «фальшивый» не точно. Любая идеология декларирует нечто бездоказательно. Скажем, слово «любовь» остается идеологией, пока в жертву объекту любви не отдана жизнь. На этом, в частности, строится понятие религиозной жертвы.
— Ближе к теме.
— Вы же просили объяснить. Англичанин торгует символами свободы. Современные кляксы выражают порыв к торжеству над конкурентом, это тотемы общества рынка. Поэтому у «свободы» сегодняшнего общества Запада нет определенной формы. Тотем современной свободы — это бесформенная клякса. Галерист продает идолов.