— Легко объяснить, — сказал Марк Рихтер. — Так получилось потому, что государств Италии и Германии до девятнадцатого века не существовало, но был набор мелких княжеств, россыпь республик, иногда вольных городов. А во Франции монархия долго сопротивлялась, но республика победила. Редкий случай. Вот потому что были самостоятельные вольные города, на этих территориях возникли страны, где самая сильная экономика и самая богатая культура.
— Именно эти республики всем мешают. Не только Советская республика Бавария! А вообще любая республика мешает. Вот их, эти республики, и надо развалить. Мечтали о Соединенных Штатах Европы! Де Голля помните? А как это возможно, какие такие Соединенные Штаты Европы, скажите, при том, что вся Европа — монархическая? И почему весь двадцатый век тем только и занят, что гробит германскую экономику? Почему?
Сейчас Кристоф был уже не карикатурен. Социалист был грозен.
— Уверены, что не ошиблись? — спросил Рихтер. — То, что это третья мировая, я слышал. Но вы сказали интереснее. Третья война против Германии?
— Война против идеи республики. И ведут эту войну демократы.
— Подождите, — Рихтер медленно перемалывал мысль, — демократия против республики. Ну да, если Платон — это идея республики, а Платон ненавистен демократии…
— Неужели не понимаете?
— Зачем вы мне все это говорите? — спросил Рихтер. — Почему именно мне?
— Потому, что вы единственный в этом поезде, кто не выдает себя за другого. И еще потому, что вас хотят убить.
— Меня? Убить? Кто? Мельниченко?
— Мельниченко тоже не притворяется. Но вас он спасать не будет.
Не почувствовал ничего. Ни страха, ни удивления.
— Зачем убивать? Я даже не свидетель.
— Вас просили вступить в переговоры с правительством. Не лгите, уже знаю. Брат арестован, а вас колледж посылает на переговоры с русскими. И вы согласились. Русское правительство снимет санкции с банка, Британия снимет санкции с олигарха. Сделка, правильно?
— У колледжа деньги вложены в какой-то банк на сомнительной территории. Меня попросили… Но это уже недействительно. Война. Миллиардер Полканов убежал из России.
— Дожили до шестидесяти лет, остались дураком. В торговлю оружием деньги вложены, — каркнул ворон анархии, — и в подкуп генералов. Имейте в виду: от всякой санкции, наложенной на российскую олигархию, богатеет западный феодализм. Вас посылают посредником. Компания в вагоне не удивила? Недвижимость кремлевского чиновника освободят после того, как обрушится фронт на Донбассе. После переговоров вас уберут.
— Откуда знаете?
— Послушайте! — Кристоф взял Рихтера за отвороты пиджака, встряхнул. Рихтер освободился и отодвинулся, насколько позволяло пространство тамбура. — Кто-то верит, что новый класс феодалов создан ради борьбы с «империей»? Но воюет демократия не против империи — а против республики. Поняли? Рамбуйе не скрывает: он расшатывает русское общество. Готовит заговор олигархов. — Так дракон обдает смрадным дыханием в пещере — Кристоф гулко закаркал, гнилой воздух сгустился в тамбуре. — Депутат Европарламента! Сейчас вводят санкции против русского олигархата. Русские в ответ обрежут газ Европе. Санкции обогатят элиты и сделают население Европы беднее. Надо, чтобы народ с ликвидациями прав согласился. Тогда все согласятся с войной. Думаете, только славян к бойне готовят?
— Вы правы, — медленно сказал Марк Рихтер. — Говорят, что готовят гражданскую войну в России. А готовят мировую резню. Только зачем я Рамбуйе, если он профессионал?
— Чтобы превратить в шпиона. Вас арестуют, за вами шлейф других. И вот вам война. А санкции будут, разумеется, без ваших рекомендаций. И не ради народа Украины.
— Верно, — сказал Рихтер.
— Всем плевать на народ Украины. А если было бы иначе, то почему не заботятся о народе Конго? Почему Конго не примут в НАТО? Ты давно читал про помощь голодающим в Африке?
— В семидесятые годы.
— В шестидесятые. Хочу спросить тебя, — Кристоф давно перешел на «ты», — мир и труд — это одно и то же?
— Связанные понятия.
— Взаимосвязанные понятия, — утвердил Кристоф. — Значит, война, причем любая война, не только националистическая война, как сегодня, но и религиозная, и классовая война даже, противоречит понятию «труд». Ты с этим согласен?