Словом, ASH-119, поименованный в сверхсекретной документации кодовым словом «Аттила» (какое символичное название, а!), оказался всего лишь наиболее безболезненным способом массового уничтожения или, если угодно, всеобщего самоубийства. Термоядерная война теперь покажется излишне грубой, разрушительной и неэкономной!
Вскоре о проекте забыли, единственный контейнер с модифицированным вирусом надежно запрятали в хранилище биоматериалов на «Кронштадте» (исследования такого рода с XXI века всегда ведутся в космосе — не дай бог, в результате аварии или ошибки зараза выйдет из-под контроля на Земле!), Веня занялся другими делами и через пару месяцев решил, что его жуткое детище навсегда останется лишь необычным научным курьезом.
Несомненно, так бы и случилось — пройдет лет пятьдесят—сто, человек придумает новый и куда более оригинальный способ уничтожить самого себя вкупе со всеми ближними и дальними, «Аттилу» спишут с баланса ОББ как устаревшее и не отвечающее современным требованиям вооружение, а контейнер и его содержимое разлетится на элементарные частицы в чреве промышленного дезинтегратора, разрывающего связи между атомами. Чисто, стерильно, документация навеки упокоится в закрытом архиве, а ученые далекого будущего будут посмеиваться над далекими предками и их примитивным оружием, ничем не отличающимся от дубины помянутой выше первобытной обезьяны. Сущая идиллия.
Но тут грянул гром. «Аттилу» спешно извлекли из небытия и подготовили для чрезвычайной миссии: миссии милосердия. ASH-119 будет обязан «усыпить» медленно умирающую планету. Боевой материал помещен в ампулы, ампулы в специальные распыляющие устройства, которые уже доставлены по тайным каналам в США, Китай, Южную Америку, Австралию, в Тегеран, Калькутту и две африканские столицы. Эпидемия «летального менингита» начнется одновременно, на всех континентах Земли. На территории Российской Империи (в момент «дня X» — бывшей Империи…) вирусная атака одновременно произойдет в Питере, Москве, Астрахани, Грозном, Новосибирске и Владивостоке.
После завершения плана Эвакуации население страны составит около 650—700 миллионов человек, обреченных на смерть — вывезти такое количество людей мы физически не в состоянии, даже с помощью разработанных «Птолемеем» уникальных транспортных средств, каких нет в распоряжении ни единого другого государства, за исключением союзницы-Германии. Ясно, что когда власть снимет с себя обязанности по поддержанию порядка, выведет армию и ВКК за границы Солнечной системы, здесь начнется беспредел — ничто так не пьянит человека, как абсолютная безнаказанность. Пусть временная, пусть недолгая — но безнаказанность. Да, ты умрешь через неделю, когда по Земле хлестнет плеть энергетического пучка нейтронной звезды, но эта неделя — твоя!.. Думать страшно, что ждет оставшихся здесь людей.
За обстановкой будут следить из командного центра «Королев-5», что под Москвой. В запрятанном глубоко под поверхностью бункере останутся несколько десятков потенциальных смертников, набранных из самых доверенных сотрудников Управления Имперской Безопасности и ГРУ, плюс мощный ИР — прямой потомок сообщества «Птолемея». У них будет возможность эвакуироваться на корабле класса «Маршал», находящемся в стартовой шахте убежища, но строжайшая инструкция гласит: «Оставайтесь на месте до последнего». Последнее — это «день Х-П», когда по линии «Планка» придет приказ, заключающийся в одном-единственном слове: «Аттила». Командир введет код, ИР подтвердит его аутентичность, и в эту же секунду все двадцать распылителей, находящихся в разных регионах планеты, выбросят в атмосферу триллионы вирусов ASH-119… Аналогичные пункты наблюдения, так называемые «зоны чрезвычайного командования» будут созданы в тридцати крупнейших городах.
Первыми жертвами «Аттилы» станут высокоразвитые страны с большой плотностью населения и мощными транспортными коммуникациями — США, Россия, Европа, Китай. Дольше всего эпидемия продлится в малозаселенных районах наподобие Тибета, джунглей Амазонии или в пустынях Австралии. Расчетный срок для Соединенных Штатов — сто пятьдесят часов. Для Китая и Индии — сто восемьдесят. Территория Империи опустеет за двести—двести пятьдесят часов, если учитывать отдаленные северные области. ASH-119 способен убить десять-пятнадцать миллионов человек за четыре часа — учитываем исключительную вирулентность штамма, фантастическую скорость размножения-распространения вируса и необычайно краткое время, проходящее от инфицирования до смерти больного. Итого — неделя. Максимум десять дней. Массовое вымирание других видов млекопитающих займет до месяца.
Эффективно, правда?
Интересно, тот, кто читает эти мои мемуары, сможет ли упрекнуть нас в жестокости? Особенно представив себя на месте людей, над головами которых сияют два солнца — обычное и «аномальное»?
Есть повод поразмыслить.
— Ты никогда не обращал внимания на архаичность нашей цивилизации? — поинтересовался Веня, заглянув ко мне вечером, перед вылетом на «Кронштадт». Сначала поговорили о делах, хлопнули по рюмочке, а когда доктора слегка развезло, из него вновь полезла философия: неприкладное умствование всегда было любимейшим хобби Гильгофа. — Возьми хотя бы слово «поезд». С четырнадцатого века так называли банальные торговые обозы или кавалькаду всадников, затем и доныне — составы железной дороги, метро или капсулы пневматических сетей на космических станциях… Слово используется почти тысячу лет, причем четыреста из них — как технологические понятие. Странно, правда?
— Никогда не увлекался лингвистикой. — Я пожал плечами, налил еще по одной и зажег сигарету. — Вы к чему ведете, Вениамин Борисович?
— К тому, что все наши изобретения были придуманы задолго до появления информационно-техногенной цивилизации. Подумай о титанической разнице между стреляющей каменными ядрами бомбардой и сверхсовременным плазменным орудием. Но именуются они одинаково: «пушка» и предназначены для одной цели, разрушения и уничтожения. Да что там пушки с поездами! Залезая в холодильник за пивом, ты не думаешь, что погреба-ледники для хранения продуктов использовались еще в бронзовом веке! Никто не спорит, высокотехнологичное устройство и примитивная пещерка или яма, заполненная ледяными глыбами, на которых лежат окровавленные тушки убитых из лука зайцев, слишком далеко ушли друг от друга, но принцип один — закрытая холодная камера, обеспечивающая сохранность пищи. Или вот, например, лифт: в чем его принципиальные отличия от сколоченной из дерева платформы на веревках и блоках, с помощью которой можно было забраться на крепостную стену? Список бесконечен.
— Очень интересно, — вежливо сказал я, теряясь в догадках, отчего Гильгоф завел этот непонятный разговор. — И все-таки…
— Ничего не меняется, — перебил доктор. — Ни-че-го! Все, что мы видим вокруг себя, было создано давным-давно. За очень редкими исключениями. То же самое и с образом мыслей человека. Вернее, архаичность техники является следствием архаичности мышления.
— Ага, кажется понимаю. — Я кивнул. — Как говорил один из философов прошлого, «бытие определяет сознание»: благодаря определенным условиям окружающей среды мы не можем думать иначе, чем так, как это делали тысячи поколений предков. Согласитесь, что если под рукой не окажется погреба или холодильника, еда испортится, а вам придется или вновь топать на охоту, или опять тратить деньги в магазине. И то и другое — неудобно и накладно. Кроме того, холодное пиво приятнее теплого. Нет?
— Логично. — Гильгоф вздохнул. — Я, собственно, вот о чем: выработанные веками стереотипы мышления, отражающиеся во всем сущем — языке, линии поведения индивидуума, общественном сознании и так далее, — однажды приведут цивилизацию к окончательному и бесповоротному кризису, если не к гибели. Появятся какие-нибудь инопланетные конкуренты с более гибким восприятием мира… Впрочем, почему «появятся»? Уже появились, если таковыми считать Чужаков с Гермеса! И тогда мы исчезнем, вместе с поездами, пушками и холодильниками, будь они старинными или самыми продвинутыми…
— Ваши Чужаки, доктор, так и не пожелали познакомиться с потенциальными конкурентами, — заметил я в ответ. — А вы почти за год не смогли отыскать никаких материальных доказательств их существования. Дороги Гермеса и развалины на Карфагене — не в счет.