— В тебе всегда была эта стервозная черточка, — пробормотал он, возвращаясь к чтению.
— Она села в автобус до Инвернесса — ехала туда на вечеринку, — продолжила Кларк. — Пригласил какой-то сетевой знакомый. Мы проверили — все сходится. Но она сказала водителю, что ей плохо. Тот остановился на заправке в Питлохри, и она вышла. Следующий автобус ожидался часа через два, но она сказала водителю, что, наверно, проголосует на дороге.
— До Инвернесса она так и не добралась, — сказал Ребус, снова глядя на фото.
«Надутая» — вот подходящее слово. Но на его взгляд, она переигрывала. Копировала стиль и выражение, а на самом деле была совсем другой.
— Как дела в семье? — спросил он.
— Не очень. Школу прогуливала, попадалась на наркотиках. Родители расстались. Отец в Австралии, мать живет в Лохэнде с тремя братьями Аннет.
Ребус знал Лохэнд: не лучший район в городе, но этот эдинбургский адрес объяснял, почему дело ведет Кларк. Он закончил читать, но газету оставил развернутой на столе.
— С мобильника ничего?
— Только фотография, которую она отправила какому-то знакомому.
— Что за фотография?
— Холмы… поля. Возможно, это окраина Питлохри. — Кларк смотрела на него. — Тебе здесь и вправду нечего делать, Джон, — проговорила она без всякого сочувствия.
— А кто сказал, что я хочу что-то делать?
— Ты забыл, что я тебя неплохо знаю.
— Может, я изменился.
— Может, и изменился. Но в этом случае кому-то придется опровергнуть слухи, которые до меня доходят.
— И что же это за слухи?
— Что ты решил восстановиться в конторе.
— Кому нужен такой старый пердун?
— Отличный вопрос. — Она отодвинула тарелку. — Мне пора возвращаться.
— И ты не оценила?
— Что я должна оценить?
— То, что я не затащил тебя в первый попавшийся паб?
— Вообще-то, нам не попалось ни одного паба.
— Наверное, дело в этом, ты права, — сказал Ребус, кивнув самому себе.
Когда они вернулись на Гейфилд-сквер, он открыл свой «сааб» и хотел было возвратить ей знак.
— Оставь себе, — возразила она. — Может пригодиться.
Затем она удивила его, обняв и клюнув в щеку на прощание, после чего исчезла в отделении. Ребус уселся в машину, положил знак на пассажирское сиденье и посмотрел на него.
ПОЛИЦЕЙСКОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ.
Все ли тут правильно? И что ему не нравится, скажем, в РАССЛЕДОВАНИИ ПОЛИЦЕЙСКОГО? Или просто в ПОЛИЦЕЙСКОМ? Он уставился на это слово — вся жизнь в полиции, но чем дальше, тем чаще он задавал себе вопрос: что такое полиция и что их связывает. «Тебе здесь и вправду нечего делать…» Звякнула эсэмэска.
«Снова я виноват или ты пошел на мировой рекорд по самому долгому перекуру?»
Опять Коуэн. Ребус решил не отвечать. Вместо этого он вытащил из кармана визитку — он обменялся визитками с Ниной Хазлитт. С одной стороны были записаны координаты инспектора Грегора Маграта, с другой — нацарапан номер телефона, а ниже — имя: Хазлитт. Он положил визитку на сиденье рядом с собой, подсунул под пластиковый знак и завел двигатель.
3
Первая партия дел шла чуть ли не неделю. Ребус потратил целый день, пытаясь найти нужного человека в нужных отделениях полиции Центрального и Северного округов Шотландии. В юрисдикции Центрального округа находился магазин товаров для садоводства близ Охтерардера, хотя сначала Ребусу велели обращаться в полицию Тейсайда. В юрисдикции Северного округа находились также Эвимор и Стратпеффер, но там были разные отделения, и ему пришлось звонить и в Инвернесс, и в Дингуолл.
Все это якобы делалось для простоты. Существовали планы слияния сил восьми округов в одно подразделение, но это мало чем помогало Ребусу, телефонная трубка в руке которого раскалялась докрасна.
Блисс и Робисон спрашивали, чем это он занимается, а он для объяснения отвел их в кафетерий, где угостил выпивкой.
— И шефу ни слова? — спросила Робисон.
— Пока нас не вынудят, — ответил Ребус.
В конце концов, чем одна папка отличается от другой? Первой пришла посылка из Инвернесса. Она попахивала болотом, а на коробке расцвела плесень. Это было дело Бриджид Янг. Ребус изучал его полчаса и быстро пришел к выводу, что в нем было много лишнего. Не имея никаких наводок, местные копы допросили всех, кто попался под руку, но эти допросы не добавили ничего, кроме неразборчивой писанины. Фотографии с места события тоже почти не проливали света на случившееся. У Янг был белый «порше» с бежевыми кожаными сиденьями. Ее рюкзак так и не нашли, как и футляр с ключами. Портфель обнаружили на пассажирском сиденье. Ежедневника не было, но он отыскался на работе, в Инвернессе. У нее была назначена встреча в Калбоки, а потом еще одна в отеле на берегу Лох-Гарв. Она не позвонила в аварийную службу по поводу прокола и не сообщила клиенту в отеле, что задерживается по той простой причине, что ее телефон остался на месте предыдущей встречи. В папке было несколько семейных фотографий и газетные вырезки. Ребус назвал бы ее скорее красивой, а не хорошенькой: сильная квадратная челюсть и взгляд исподлобья, устремленный в объектив камеры, словно съемка была еще одним порученным ей заданием, которое она спешила вычеркнуть из списка. Рапорт гласил, что портфель вместе с другими вещами, найденными в «порше», в итоге были возвращены семье одновременно с машиной. Мужа у нее не было: она жила одна в районе Ривер-Несс. Мать проживала неподалеку под одной крышей с сестрой Бриджид. После 2002 года папку время от времени пополняли какими-то случайными сведениями. В первую годовщину исчезновения Бриджид полиция обратилась ко всем, кому было хоть что-то известно. На местном телевидении показали реконструкцию случившегося. Но ни то ни другое не дало ни единой ниточки. Последние сообщения свидетельствовали, что бизнес Бриджид Янг переживал трудные времена, и это породило гипотезу, что она просто пустилась в бега.