— Подарок от твоих друзей, — сказал араб, указывая на сумку, — ужин в восемь в центре городка. Не опаздывай. Голодных ртов здесь хватает.
Али лёг на матрац и почувствовал, как земля уходит из-под ног. Новый воздух, новые лица, старая жизнь. Где же ты, спокойное и размеренное будущее, где ты, долгожданная мечта.
Проснулся он, когда на дворе была ночь. Полежав часик, Али выполз наружу. Тело болело, организм привыкал к новому климату. Над головой были другие звёзды, необычайно яркие, нежели дома, новые насекомые кружились перед носом, будто пылинки солнечным днём. В лесах, несмотря на тёмное время суток, пели птицы. Лагерь тоже не засыпал с наступлением ночи. То тут, то там слышались шорохи, мелькали фигуры и тёмные делишки проворачивались под боком у спящих.
Али заметил, что большая группа с рюкзаками скопилась на краю лагеря. Они были одеты по-походному и о чём-то живо перешептывались. Затем прозвучала команда «Вперёд» и все бросились врассыпную. Али хотел пить и отправился в центр лагеря к столовой. Он проходил по грязным тропам и доскам, под которыми текли нечистоты, в переулках курили и пили, ругались и смеялись. Али никогда не видел таких тёмных ночей и дёргался от каждого шороха. Столовая состояла из наспех сколоченных скамей и длинных столов, стоящих под открытым небом. Только раздача была под брезентовым навесом.
— Как странно, — подумал Али, — ни кастрюль, ни чашек… Где они готовят.
Ответ выяснился в обед следующего дня. Еду в лагерь поставляли неправительственные организации. Две машины с большими чанами прибыли ровно в обед. Люди в жёлтых манишках выгрузились, будто солдаты и резво заняли стратегический пост на раздаче. Местные, казалось, с десяти утра стали стекаться к столовой. Центр был не только местом приёма пищи, но и местом рождения баек и домыслов. Сотни людей слонялись целыми днями без дела, что приводило к возникновению ссор, драк, прелюбодеяний и прочих радостей жизни. А человека не корми, дай потрещать и обсудить перипетии прошедших дней…
Но, как показалось Али, волонтёры не особо радовались обязанностям. Вместе с пищей прибыло ещё две машины с гуманитарной помощью. Вместо стройных очередей и размеренной выдачи, у машин начался хаос. Люди отбирали друг у друга товар, дрались до крови и увечий за одежду, матрасы, сигареты и воду. Манишки истерично дули в свистки, будто это могло что-либо изменить.
— Их и пули то не успокаивают, какие тут свистки, — рассмеялся Дима, протягивая руку.
— А вы что тут делаете? — удивился Али.
Дима и Альберт были одеты как последние оборванцы, грязные джинсы, поношенные кроссовки и пиджаки синего цвета, стёртые в локтях до дыр.
— Контролируем ситуацию, — ответил непринуждённо Дима, — ты чувствуешь мощь этой необузданной толпы? Представляешь, что они сделают, если получат свободу. Прямо зомбиаппокалипсис какой-то.
— Да уж культуры им не хватает, — согласился Али.
— Здесь скрещены разные народы, языки и верования. Старое доброе столпотворение. Они не договорятся и управлять ими просто, как сворой собак.
— Вы хотите устроить хаос? — спросил Али.
— Хаос давно гуляет по миру, — сказал Альберт, — но его распределение неравномерно, и потому бессмысленно. Что толку от естественного отбора, если на одном конце мира спасают инвалидов, которые и родиться то не должны были, а на другом в войнах погибает лучший человеческий материал. Мир погряз в двойных стандартах и мы это исправим. Что за скотство, когда главными новостями становятся болезни королевских собак, их еда и походы в туалет, когда вокруг гибнут люди. Мы заставим их драться за жизнь, чтобы быть достойными этой жизни. Заставим ценить главное и не распыляться по пустякам.
— Неужели это единственный путь? — удивился Али.
— Единственный, проверенно неоднократно, — подтвердил Дима.
Глава 14
Жизнь выбросила на свалку ещё несколько человек. Приходили сюда поодиночке и группами. Одиночкам всегда было тяжелее найти союзников и место. Обычно они подходили к начальнику сортировки и просились на работу. А это автоматическое прошение жительства. Селились обычно на окраинах, рядом с карьером нечистот. Парадокс, свалка на свалке.
Юля забеременела. Как это обычно бывает, от большой любви. Лена долго плакала и покрывала дочь последними словами. Потом успокоилась и обняла. Как никак родная кровинушка.
— Куда теперь? — спросила она.
— Попробуйте к отцу, — посоветовал Дима. — Он то не на свалке, дела всяко лучше, чем здесь.
Посоветовались, согласились. Рожать ребёнка среди грязи и смрада верх глупости. Нарядились в самое лучшее и чистое, что было. Юля в белую блузку и джинсы, Лена в серую юбку и жакет. Выпили и пошли. Отца и, по совместительству, деда они не видели уже десять лет.