Толик хотел было возразить, но Нечаев, взяв его под локоть, вывел в приемную.
– Елена Николаевна, скажите, чтобы Анатолию Каземировичу-
– Сапыркину, – вставила Дымкова
– Сапыркину, – продолжил Нечаев, – оформили полностью рабочий день. Он направляется в творческую командировку. Да, и не забудьте найти ему замену до конца рабочего дня.
4
Делать было нечего. Толик поехал во Дворец культуры.
Нирванов – режиссер народного театра был известной личностью в городе. Будучи начинающим актером академического театра, он снискал себе славу играя роль Ленина в пьесе известного драматурга. Когда артистическая карьера Нирванова пошла в гору, с ним случился забавный случай. Академический театр накануне дня рождения Ленина сдавал приемной комиссии очередной спектакль о вожде революции. После спектакля обсуждение затянулось на долгое время. Актеры, жаждущие отметить заметное культурное событие в жизни страны, удалились в комнатушку гостеприимных электриков, и так случилось, что молодой артист не рассчитал своих сил.
Обсуждение спектакля закончилось поздно, и комиссия, проходя через сцену к служебному входу, увидела шокирующую картину: на полу, подложив под голову кепку, валялся пьяный вождь мирового пролетариата – Владимир Ильич Ленин.
На следующий день Нирванова с треском уволили из театра. И если бы не активное участие в его судьбе друга, известного человека в городе, то не быть бы Константину Сергеевичу режиссером народного театра.
Когда Толик вошел в кабинет режиссера, к нему навстречу из-за стола вышел, лысоватый человек и протянул руку.
– Константин Сергеевич Нирванов – режиссер концерта. Ничего не говорите, я в курсе дела. Присаживайтесь. – Нирванов усадил Толика в кресло, а сам расположился за столом.
– Итак, батенька, вашу проблему мы решим. Сегодня у нас…
– Вторник, – вставил Толик.
– Правильно. Концерт в пятницу. У нас в запасе три дня. От вас требуется одно, вызубрить монолог так, чтобы от зубов отскакивало. Вопросы есть?
– Извините, Константин Сергеевич, но должен вас разочаровать. У вас со мной ничего не получится. Текст я, конечно, выучу, но забуду тут же, как только выйду на сцену.
– А вот это не ваше забота, батенька! Ваше дело – текст. Да, как у нас с памятью?
– Я ж говорю, – начал раздражаться Толик, – текст я могу выучить хоть к завтрашнему дню, но произнести его перед…
– Стоп, стоп, стоп! Это уже моя работа. А пока, раз уж вы здесь, приступим к экзамену. Я – зритель, ты – артист. Ничего, что я обращаюсь на «ты»?
– Ничего. Мне чем проще, тем лучше. Меня на работе все зовут Толиком.
– Прекрасно, Толик. Есть какой-нибудь текст на слуху?
– Есть. «На смерть поэта» Лермонтова – это мое любимое стихотворение.
– Замечательно! – сказал Нирванов. Он взял со стола маленькую фотографию в овальной оправе и протянул ее Толику.
– Вот тебе микрофон.
Толик взял фотографию и непонимающе посмотрел на режиссера. Тот усмехнулся.
– Относись к фотографии так, как если бы она была микрофоном. Понял?
Толик кивнул.
– А теперь встань у противоположной стены – скомандовал Нирванов.
Толик выполнил его просьбу.
– Готов?
– Готов, – взволнованным голосом ответил Толик.
– Теперь держи микрофон перед лицом и начинай читать.
Стихотворение Толик прочитал без запинки. Правда, не обошлось без потения.
– Как самочувствие? Страх есть? – поинтересовался Константин Сергеевич.
– Нет, такого страха, о котором я говорил, нет. Это потому что мы одни, но стоит мне выйти на сцену я тут же запаникую.
– Отойди к противоположной стене, – не слушая Толика сказал Нирванов
– Еще дальше. – Нирванов подошел к окну, задернул шторы и включил на противоположной стене светильник. Между столом и Толиком на пол поставил подарочный, расписанный под хохлому, самовар. Сам же сел за стол.
– Значит так Толик. Держишь фотографию Константина Сергеевича и читаешь ему.
Толик посмотрел на фотографию в круглой оправе.
– Извини, что перебиваю, но тут на фотографии не ты, а какой-то седой мужчина в пенсне.
– Это мой тезка, Константин Сергеевич Станиславский. Сейчас мы будем работать по его системе. Итак, читаешь стихи Константину Сергеевичу, по моей команде – самовару, потом лампе. Понятно?
– А чего тут не понимать. Давай попробуем. – У Толика появился азарт. Это смахивало на какую-то игру.