Чем бы дитя ни тешилось… Вот она, мать, и согласилась, чтобы, вместо немедленного заключения, мне дали поиграть в иллюзию свободы. Пусть, мол, поживет в своем золотом сне — не станем разуверять ее, если ей так легче. Действительность понемногу сама ее разуверит. И она добровольно отдаст взрослым свою игрушку. Зачем ее сейчас помещать в больницу? Ведь это всегда успеется. Пусть проявит себя в «свободных условиях» мнимой эмиграции — ведь такой опыт может пойти на пользу обществу и науке… Ведь если ей все равно предназначена больница, если ни на какое другое существование она не способна, почему не понаблюдать за нею в «свободных условиях», на пользу и благо других людей?
Вот так, возможно, рассуждала моя мать. Недаром она давным-давно пыталась меня обманом залучить в больницу. А о родственниках мужа, тоже нас провожавших, говорить не приходится: кто я для них? Чужой, лишний человек.
Но как же я могла поддаться? Как же я согласилась на отъезд, то есть на заточение? Я поверила мужу, поверила матери, поверила в новую реальность. Да, я поверила, что я свободный человек. По законам этой своей веры я и жила. Сумасшествие это или природная доверчивость?
Надо было обратить внимание на то, что там, в аэропорту, моя мать и другие провожавшие непрерывно улыбались. Не поздно было и в последнюю секунду — даже уже и после того, как таможню прошли — броситься назад, за барьер, разомкнуть этот круг, отказаться от визы. Во всяком случае, можно было попытаться. Но нет! Шло первое апреля, и все шло своим чередом.
Попрощавшись, мой муж, я и сын поднялись мимо пограничников наверх и остались там, как я полагала, уже как бы за границей. Мы ждали рейса — как мне было сказано, «на Вену». Рейс задерживался из-за тумана. Так сообщили. Впрочем, если это был не совсем обычный рейс, то не мне знать о причинах задержки…
Наконец, объявили.
И мы — взлетели!
Огромный самолет был почти что пуст — не слишком ли это большая роскошь — отправлять почти пустой самолет? Вот этот факт должен был меня тогда удивить, но не до того мне было. Ведь я как с горы неслась. Какая-то невесомость, легкость почти полного отсутствия. И в то же время чувство нереальности происходящего. В самом ли деле там, внизу, навсегда осталась мать? Нет… Просто все как в страшной сказке с благополучным концом, от которой дух захватывает, но о которой все-таки знаешь, что она — сказка… Это опьянение невесомостью, когда тело становится, можно сказать, бесплотным (шутка ли? перелететь, перескочить через границу!), когда возбужденная мысль ясна и все худшее, казалось бы, позади. Никакого чувства утраты, да, никакого осознания конца той жизни! Нет двери, навсегда захлопнувшейся, только — небывалая легкость, радость в сердце, весенний хмель под ногами.
А ведь должна была бы я обратить внимание на то, что самолет, огромный самолет, почти что пуст… В нашем салоне, кроме нас, никого и не было. Еще несколько человек — в соседнем салоне. И это — все? Такого, надо полагать, в нормальных условиях не бывает. Иное дело — спецрейс… Тогда и «пассажиры» в штатском — не кто иные как сопровождающие…
Первое апреля подходило к полдню. Самолет пошел на посадку.
Муж повернулся ко мне и сказал:
— Вена.
Вена!
Мы спустились по трапу. О, теперь-то я полагаю, что приземлились мы не на австрийской земле. Недаром к нам сразу подошел рослый светловолосый человек, и муж представил мне его как своего двоюродного брата, бывающего в Вене в командировках и приехавшего специально в аэропорт, чтобы встретить нас. Не слишком ли нарочито такое совпадение? Тут есть натяжка. Брат по делам приезжает из Израиля в Вену — именно ко времени нашего приезда. Именно в этот день оказаться в Вене, именно в этот час приехать к самолету!
Муж и его «брат» задержались у служебной конторки аэровокзала (зачем? Для какого оформления?), а затем «служащая Сохнута» пригласила нас в автобус. Рослый «брат» тоже сопровождал нас.
Автобус был маленький, спереди и сзади его конвоировали мотоциклисты; муж сказал, что этот эскорт — для защиты от возможного нападения террористов. И я, разумеется, поверила. Теперь-то я чувствую, сколь странен был этот «почетный» эскорт… Самый факт присутствия мотоциклистов должен был мне ясно показать, что мое заточение уже началось.
Автобус мчался мимо свежевспаханных полей, все дальше и дальше, мимо каких-то предместий. Город оставался в стороне, а мы направлялись куда-то в глушь, и вот уже среди деревьев замелькали причудливые башенки позеленевшего от старости замка.