По его словам, он начал говорить Трампу о наращивании российской мощи еще полтора года назад, в 2015 г., когда они впервые встретились. Он сказал, что, на их взгляд, Соединенные Штаты слишком сильно отстали в военном потенциале, подготовке, боеготовности и модернизации.
Путин, как он выразился, «методично» модернизирует не только свои ядерные силы, но и тактические, традиционные и специальные силы. «Если Россия станет противником и мы сойдемся один на один, то нам придется противостоять инновациям, технологиям и простым подрывным действиям».
Флинн затем стал открыто говорить о возможности возобновления испытаний ядерного оружия в Соединенных Штатах. Последнее испытание было проведено в 1992 г. «Нам придется решать, следует ли возобновить испытания», — сказал он. Компьютерное моделирование может оказаться недостаточным, а нам важно видеть, как действует оружие.
«Я посоветовал боссу не жалеть времени, энергии и ресурсов на это». По его словам, Трамп собирается говорить и действовать жестко — послать «предупредительный сигнал» Путину. В дополнение он сказал: «Мы будем держаться стратегии Рейгана» — действуй агрессивно, а потом веди переговоры. «В то же время нам надо ясно показать, что мы будем вести дела с Россией. Невозможно иметь один взгляд на Россию».
Флинна широко критиковали за поездку в Россию для выступления, за которое он получил $33 750 от российской государственной телекомпании в 2015 г. По его словам, это была возможность встретиться с Путиным. «Любой поехал бы», — сказал он.
Флинн участвовал в конференции в Москве. Он выступил со стандартным призывом улучшать отношения с США для победы над ИГИЛ и не пытаться ограничиваться только сдерживанием ИГИЛ, как это делал Обама. В целом в отношении внешней политики Флинн сказал: «Избранному президенту досталась эта куча дерьма по всему миру. В мире полно проблем. Предстоит очень многое вычистить».
Глава 8
После выборов президент Обама дал указание руководителям разведведомств подготовить исчерпывающий секретный отчет о вмешательстве России в выборы с указанием всех источников и деталей. Его предполагалось представить «Банде восьми» в конгрессе и избранному президенту Трампу.
Несекретную, сокращенную версию с теми же выводами, но без идентификации источников должны были обнародовать до того, как Обама сложит полномочия 20 января.
Директор Национальной разведки Джеймс Клеппер, директор ЦРУ Джон Бреннан, директор ФБР Джеймс Коми и директор АНБ Майк Роджерс собрались, чтобы обсудить тезисы доклада Трампу. Они знали, что он считает отчет попыткой поставить под вопрос его победу, посеять сомнения в законности его избрания. Собравшиеся согласились с тем, что должны выступать с единой позицией.
«Это наша история, и мы должны придерживаться ее», — сказал Клеппер, поддерживая солидарность. Он был основным докладчиком. Главное, что от них требовалось, это говорить уверенно. Было ясно, что доклад разбудит зверя.
До этого, в декабре, Бреннан звонил Клепперу. Он получил экземпляр 35-страничного досье, подборки отчетов бывшего высшего должностного лица MI6 Кристофера Стила, в котором описывались якобы имевшие место действия России, направленные на оказание влияния на президентские выборы, — создание хаоса, дискредитацию Хиллари Клинтон и помощь Трампу. В досье также содержались непристойные заявления в адрес Трампа с упоминанием русских проституток и «золотого дождя»[8].
«Вы должны прочитать это», — сказал Бреннан Клепперу. ФБР уже вело сверхсекретное расследование, чтобы выявить связь между избирательной кампанией Трампа и Россией. «Лишнее подтверждение правильности того, что мы делаем». Это ничего не доказывало, но, похоже, было в том же ключе.
Клеппер проконсультировался с ФБР: как нам поступить с этим в отношении Трампа?
В ФБР знали об этом документе. Стил поделился с ними частью досье, а 9 декабря сенатор Джон Маккейн предоставил директору ФБР Коми полный экземпляр.
Ситуация очень беспокоила Эндрю Маккейба, заместителя директора ФБР. По его мнению, если они не сообщат избранному президенту Трампу о досье во время брифинга по отчету разведывательного сообщества о России, то вернутся во времена Эдгара Гувера, когда говорили, что у нас есть компромат, но мы никому не скажем о нем. Коми согласился с этим. Наследие Гувера все еще бросало тень на бюро.
Клеппер хотел убедиться в том, что они создали непротиворечивую картину, объединив разрозненные разведданные в одном отчете. У ФБР и ЦРУ были разные стандарты.