– О боже, это как-то жутко.
– Нет, нет, я не хочу, чтобы это было жутко. Я хочу передать, как все… продумано под землей. Что там, среди корней, тоже есть что-то живое, и с ним взаимодействует все остальное. Поэтому я подумал, что если изображу корни в виде человеческих рук… понимаешь, можно будет добавить кроличью норку и кролика, спящего на ладонях. Вот так.
– Ох… ах! – Озарение Орлы выразилось в виде двух слогов. – Как будто корни его выкармливают?
– Точно. Деревья действуют сообща и многое дают своей естественной среде обитания. Я хотел донести идею о… взаимосвязи. Симбиозе.
Орла заметила одну из распечатанных фотографий и подошла поближе, чтобы получше рассмотреть:
– Это тот самый дымоход, который ты нашел?
– Разве не здорово? – Каким-то образом ему удалось стать еще радостнее, чем при описании своей работы. – Мне кажется, она должна быть очень старой. Наши собственные руины! Единственная награда за то, что я потерялся.
Она внимательно осмотрела стопку камней, но не смогла понять, почему Шоу так ею восхищен:
– Так там был дом?
– Возможно. Там стояло какое-то сооружение сто лет назад. Может быть, получится рассмотреть его весной, когда снег растает.
– Интересно.
Сто лет назад жилы поселения располагались еще дальше, и все же кто-то выбрал из такого количества свободных земель именно эту и построил дом недалеко от них. Знал ли тот человек что-нибудь об этом месте, знал ли секрет, сделавший землю особенной? Или, может, бывший владелец просто был более настроен на природную красоту, которую Орла еще не оценила.
Она продолжила размышлять над утешительной идеей о прошлом дома, вернувшись к эскизным линиям и цветным пятнам на полотне Шоу. То, как он видел окружающее, поражало ее до глубины души.
– Эта ясность, вера в свои силы… – выдохнула она, и Шоу засиял. – Кто ты и что сделал с моим мужем?
Оба рассмеялись, и Орла обняла его.
Он не спускал глаз с незавершенной картины:
– Знаю, люди давно считают, что я зря потратил так много времени и денег на разные мастер-классы, книги, принадлежности… Но теперь я готов, и все складывается воедино.
– Я безмерно тобой горжусь, хочу, чтобы ты это знал. Столько людей бросают на полпути, сдаются. Но ты знал, что в тебе есть что-то, собственное видение… Тебе есть что сказать, поэтому ты продолжал работать до тех пор, пока это не выяснил.
– И чтобы добраться до этого момента, мне потребовалось все, что я сделал.
– Знаю.
Он повернулся к ней и положил руки на талию с улыбкой безумного гения:
– Я так тебя люблю, Орли.
– Я тоже люблю тебя и обещаю, что привыкну к нашей новой жизни. Я тоже хочу этого для тебя, для всех нас.
В конце концов, его батарейка разрядилась, и Шоу начал клевать носом; Орла поцеловала его в лоб, прежде чем отвести обратно, в гостиную, на диван. На его лице все еще блуждала улыбка, когда он положил щеку ей на колени. Она провела пальцами по его волосам, и они какое-то время оставались так, наслаждаясь тишиной. Город постоянно шумел, и она едва замечала собственного мужа. Но здесь… вот как звучала тишина. Тихое потрескивание печи. Иногда гул холодильника. Они улыбнулись в унисон, когда над головой послышался легкий стук: видимо, Тайко уснул, и одна из игрушек выпала из рук на пол, как это обычно бывало. Утром рядом с его кроватью всегда находились игрушки.
Я могла бы к такому привыкнуть.
Но Орла не озвучила эту мысль, потому что ее сопровождала другая. Шоу действительно в какой-то степени верил в то, что деревья разговаривают, но вряд ли думал, будто эти они нашептывают ему идеи, правда? Может, он имел в виду только то, о чем они говорят между собой? Шоу никогда не говорил о природе ничего подобного, но Орла понимала, что художественный процесс требует, чтобы люди открыли себя окружающему миру. Чтобы могли видеть и слышать, узнавать новое. Это заставило ее задуматься…
Ее муж был очень чувствительным, и Орла не сомневалась в его способности черпать вдохновение из тех вещей, которые не замечали другие. Особенно учитывая, что он был в состоянии творческого расцвета. Могло ли место по-настоящему звать, будто приглашая в свои земли?
На этот раз, вместо того чтобы напугать, мысль заставила ее улыбнуться. Возможно, они были здесь желанными гостями. И это обнадеживало: быть может, она не всегда будет чувствовать себя как чужая. Когда-нибудь приспособится и по-настоящему почувствует себя дома.