Уже около часа он находился в Линобе. Что с ним произошло перед этим? Клод очень хотел бы это выяснить и не слишком доверял своим воспоминаниям: те казались неправдоподобными.
...Когда призраки предметов выплыли из тумана, сформировались в нечто завершенное и уплотнились, он обнаружил себя на веранде линобской забегаловки с покорябанными пластиковыми накладками на стенах, имитирующими древнюю лепнину в стиле рококо. Он знал эту забегаловку. За пределами веранды выступали из темноты скудно освещенные дома, обглоданная белесая луна повисла низко над горизонтом. По чернильному небу ползали редкие огоньки аэрокаров. Пахло едой и еще чем-то сладким, пряным. В углу со скрежетом возился похожий на черепаху робот-уборщик.
Клод прислушался к своим ощущениям: ничего не болит, разве что немного кружится голова. На нем чистая одежда, на подбородке никакой щетины. В карманах... деньги, довольно много денег. Банковская карта и документы на месте.
Что с ним было? Судя по данным, которые высветились на миниатюрном табло карты, наследство он получил наяву, однако все остальное... Наверное, галлюцинации. Иначе он не сидел бы здесь, живой и невредимый. Он ведь собирался в Аркадию - взглянуть на дом, который достался ему по завещанию, и Адела сказала, что один из ее друзей, который там живет, Каспер Винго, хочет снять квартиру. Будто бы дальше он прилетел в столицу и сдал первый этаж дома этому Касперу... Потом у него вышла ссора с Каспером и его приятелями... Его избили, над ним измывались в течение двух или трех недель... И наконец его спасли агенты Федерального подразделения по борьбе с организованной преступностью.
Бред. Видимо, он все-таки попробовал ту дрянь, которую так назойливо расхваливал Омар. Вот и допробовался...
Официант, усталый патлатый парень с прилепленной возле правого уха блестящей бляшкой виброплеера, подошел и поинтересовался, будет ли он что-нибудь заказывать.
- Давно я здесь сижу? - задал дурацкий вопрос Клод.
Оказалось, уже с четверть часа. Его притащил какой-то тип в комбинезоне и в маске, усадил на стул и ушел. Как выглядел? Ну, сказали же тебе, в маске. Высокий, скорее худощавый, чем плотный, но видно, что сильный мужик. Перед тем как уйти, заплатил за то, чтоб тебя не выкинули на улицу, пока не очнулся. Так будешь заказывать?
Клод заказал порцию коньяка и сандвич с засахаренной ветчиной. Нехорошие воспоминания получили подтверждение: описанный официантом человек выглядел точь-в-точь как федеральный агент, напарник той женщины. Клод его плохо запомнил. А на женщине была голубая трикотажная футболка, испачканная кровью, светлые брюки и спортивные ботинки. Из-под облегающей маски с прорезями для глаз не выбивалось ни одного волоска. Глаза серо-стальные, прохладные и спокойные. Если это не галлюцинация, если он столкнулся с ними на самом деле - значит, все остальное тоже правда?
Память подсказывала, что шайка Каспера его покалечила, и он понимал, что любая медицинская аппаратура - даже самая лучшая, какая есть, например, на Ниаре или у силарцев, - не смогла бы исцелить его быстрее, чем за пять-шесть дней. Следовательно, травм он не получал. "Меня держали на наркотиках, - сообразил Клод. - Отсюда и ложные воспоминания". Чего доброго, теперь еще и ломка начнется... Перед тем как покинуть кафе, он подошел к инфотерминалу и запросил координаты частных клиник - чтобы знать, куда обратиться, если прихватит. Взял кристалл с адресами (электронного блокнота в карманах не нашлось, хотя Клод привык всегда носить его с собой) и сбежал с веранды по люминесцирующим в темноте ступенькам, отметив, что двигаться совсем нетрудно, никаких болезненных ощущений.
Такси поймать не удалось, а спускаться в этот час в подземку небезопасно, и до улья, где жила Адела Найзер, он добрался пешком. Он превосходно себя чувствовал, и этот факт переводил все случившееся (или якобы случившееся?) в разряд бреда.
Громада улья заслонила небо и затемненный городской ландшафт. Из дюжины рассредоточенных окошек сочился жиденький свет - ночь выпивала его прежде, чем он успевал достигнуть земли. Видимо, обитатели этих ячеек были ко всему равнодушны. Их не беспокоила даже вероятность того, что поблизости могут болтаться принадлежащие полиции или информационным службам автовизоры. Такое безразличие к слежке считалось в ульях дурным тоном, и остальные окна были плотно закрыты пластиковыми створками. Снаружи здание выглядело как каменный монолит. Зато дверь отсутствовала. Ее заменял проем, наполненный гнилостным голубоватым мерцанием (это функционировало антивандальное аварийное освещение - неаварийные плафоны давным-давно побили).
В проеме маячили зыбкие фигуры. Вступив под своды, Клод разглядел совсем еще молодые, но, несмотря на это, бледные, нездоровые, с болячками и набрякшими подглазными мешками лица. Выбрались подышать свежим воздухом... Его не тронули - узнали друга Аделы Найзер.
Он не раз бывал у Аделы и давно привык к поцарапанным, черным от граффити стенам, к мусору и дерьму на полу, к пыльным дешевым плафонам. Среди последних попадались судорожно мигающие в агонии, а то и вовсе неисправные, словно тронутые червоточиной потемневшие плоды. Их устанавливали муниципальные службы, ради удобства полиции и санитарного контроля - ну а среди обитателей улья считалось делом чести выводить их из строя. Правда, не все подряд: часть ломали, часть оставляли, совсем без освещения тоже нельзя.
Все это объяснила Клоду Адела. Познакомились они, когда он заканчивал колледж. Адела всегда была королевой компании - готовая всех выслушать и способная все понять, то убийственно-ехидная, то заботливая и душевная, переполненная бьющей через край энергией. Клод был по-щенячьи счастлив, когда она включила его в число своих друзей, и ради нее готов был на все. Если бы она попросила его прыгнуть с крыши небоскреба без гравижилета - он прыгнул бы.
Когда Аделе исполнилось шестнадцать, она ушла из дома и поселилась в улье. Проблемы с матерью и отчимом. У Клода не укладывалось в голове, как можно не восхищаться Ад ел ой, однако близкие относились к ней плохо. Мать не могла простить ей того, что в двухлетнем возрасте Адела подхватила озому - со всеми вытекающими последствиями.