— Товарищ адмирал, посмотрите, там враг. - капитан, не отрываясь, показал рукой в небо.
Через туман виднелся какой-то темный объект, медленно приближавшийся к авианосцу. Было трудно понять, откуда именно он двигался, но явно со стороны континента. Учитывая, что даже пограничная часть Кореи уже была занята советскими войсками, это в любом случаи был вражеский самолет, и вопрос стоял лишь в том, является ли он обычным патрульным, или же русские уже обнаружили соединение и приготовились к бою. В этот момент на палубу вышел еще один офицер, лейтенант, который обратился к Миядзаки.
— Товарищ адмирал, зафиксировали один самолет на радаре. Летит со стороны Владивостока, ожидаем приказов.
У Миядзаки был только один приказ.
— Поднимайте истребители и сбейте его. Держите наготове резервы, если окажется, что он там не один. ПВО в боевую готовность.
— Есть.
Экипаж сразу «ожил», передавая и выполняя указания. Зашевелились расчеты зенитных установок, приводившие свои вооружения в боевую готовность; на палубу постепенно вышли летчики и весь персонал, помогавший во взлете. С палубы в небо поднялось три «Зеро», которые направились на сближение с неизвестным вражеским разведчиком. По мере сближения стало возможно разглядеть самолет ближе — это была громоздкая летающая лодка, со скудным вооружением в виде двух турелей (одна перед кабиной, вторая за крыльями) и каким-то очень странным конструкторским решением по расположению двигателя. Он открыто возвышался над силуэтом самолета, с пропеллером сзади., и защищен двигатель не был вообще ничем. Кроме того, он был покрашен поблекшей белой краской и имел несколько красных звезд, которые невозможно было не заметить. Ни один из пилотов «Зеро» не смог определить, как называется данный самолет, но этого и не требовалось. Чем ближе А6М5 приближались к этому гидросамолету, тем больше казалось, что он, похоже, их даже не замечает. Скорее всего, на нем просто не было никаких средств контроля, кроме глаз членов экипажа. Второй А6М5 выровнял курс и, находясь намного ниже противника, резко стал набирать высоту, приближаясь к гидросамолету снизу. Раздался залп двадцатимиллиметровых пушек. Снаряды пробили гидросамолет, похоже, насквозь, пройдя через кабину пилотов. Гидросамолет тряхнуло и он продолжил лететь строго вперед, уже неуправляемый.
Другой «Рейсен» поднялся вверх с фланга и в один момент сравнялся по высоте с противником. Летчик успел увидеть судорожно поворачивавших пулеметы стрелков и кабину с разбитыми стеклами, залитыми изнутри брызгами яркой крови. Он стремительно дал залп по столь выделявшемуся двигателю и ушел вниз прежде, чем бортовые стрелки успели открыть огонь. Движок гидросамолета загорелся, огонь начал перекидываться на фюзеляж, громоздкий самолет постепенно охватывался огнем. Сразу после того, как стрелок за передней турелью выбросился в море с парашютом, самолет развалился надвое прямо в тех местах, куда пришелся первый залп, убивший пилотов. Через секунду из дыма выпрыгнул и второй стрелок, кокпит уже как камень летел в море, а сам гидроплан продолжал по инерции лететь в море, постоянно снижаясь, даже несмотря на то, что от него постепенно отваливались горящие детали. Вскоре оторвался закрепленный на нескольких стойках двигатель, который ударился о хвост самолета и переломал его, из-за чего вся конструкция окончательно развалилась и кубарем полетела в воду. Летчики-истребители наблюдали из своих кабин, как тонет горящий металл, и как в воду медленно опускаются два человека на парашютах.
— База, я Сокол-1, цель уничтожена, двое из экипажа десантировались в воду, по курсу движения «Хибики», примерно в трех милях. Других самолетов противника не обнаружили. Возвращаемся.
— Принято, ожидаем.
Когда три истребителя вернулись на «Кацураги», на «Хибики» уже знали о двоих в море и даже зафиксировали их местоположение, отправив туда шлюпку с целью пленить обоих. Но два человека в летной форме, плававшие в ледяной воде с промокшими парашютами даже без спасательного круга, даже не дали японцам подплыть и сразу открыли огонь из пистолетов, ранив одного матроса, а потому были оба убиты. Экипаж «Хибики» еще довольно долго мог наблюдать с палубы, как течение уносит два трупа с белыми парашютами и растекающейся лужей ярко-красной крови. Многим напоминало это о древнем исполнении сэппуку, когда самурай совершал ритуал в помещении с чистыми белыми стенами, закономерно заливая его кровью. По крайней мере, эти гайдзины отказались сдаваться и погибли достойно и красиво, как самураи, хоть и воевали против настоящих самураев. Еще даже не дойдя до берегов СССР, японцы смогли понять, что русские умеют умирать с честью.