Пока на полпути к узким дорогам, ведущим с пляжа вверх, в местные деревни, не ожили японские ДОТы. Пулеметы начали поливать морпехов огнем, огромные потери у которых начались мгновенно. Укрываться им было негде, они находились на крайне невыгодных позициях, униформа никак не скрывала их на песке. По танкам отработали спрятанные в зарослях на вершинах орудия, они же взорвали некоторые из остававшихся у берега катеров, заблокировав подходы. Сразу после этого, прекратившиеся обстрелы с орудий приблизившихся к берегу эсминцев возобновились, крупнокалиберные фугасы снова полетели по прибрежным укреплениям, но расстрел беззащитных морпехов это не останавливало. Пляж буквально покрылся кровью за несколько минут, ответная стрельба морпехов не приносила нужного результата. Надежда на поддержку с моря все еще была сильна, но вскоре из глубины острова показались японские самолеты, которые приблизились к эсминцам и протаранили их.
— Чего? Какого хрена там камикадзе?! Почему не доложили? - уже криком обратился один из американских адмиралов к своим подчиненным-радистам
—Сэр, их не было на радаре! Мы зафиксировали их только в последний момент, невозможно было это пресечь.
—Радары точно исправны?
—Так точно, в остальных случаях такого не наблюдалось. Возможно, влияние местности.
—Ай, черт с ними, продолжайте работу, хоть в бинокль их высматривайте, только чтобы засекли вовремя!
Адмирал снова взглянул на берег со своего линкора. Картина напоминала какой-то безоговорочный провал, на берегу лежали кучи трупов, их же потихоньку относило течением из маленькой бухты, вместе с искореженными остовами LCVP.Эсминцы, оказывавшие непосредственную огневую поддержку с минимального расстояния, стояли горящими, лишь один из них был на ходу и постепенно отходил оттуда. Другие же были повреждены камикадзе на удивление метко и сильно, обошлось даже без десятков не долетевших до цели смертников, которых было так много в сражениях в открытом море.
На авианосце USS Randolph, заметно дальше в море чем большая часть других кораблей, находился адмирал Эрнест Джозеф Кинг, получивший доклад о статусе на всех участках высадки. Все они были примерно похожими и напоминали те события, которые произошли на вышеуказанном участке. Впрочем, адмирал оставался предельно спокоен.
—Теперь огневые позиции японцев вскрыты. Откорректируйте огонь согласно этому, обстреливайте там всех вплоть каждого одинокого стрелка в кустах. И поднимите авиацию для поддержки и более глубокой разведки, пусть они вскроют еще больше своих позиций.
Адмирал знал, что операция, в которой участвует несколько миллионов человек, не может быть проиграна от локального провала в первые часы высадки. У него за спиной были почти что бесконечные ресурсы США и всех ее союзников, в то время как резервы Японии уже давно назывались передовыми отрядами и могли восполняться разве что за счет женщин и детей, а все японские преимущества сейчас компактно укладывались в решимость мгновенно умереть и молчаливое сидение в кустах в ожидании врага. Адмирал Кинг вовсе не возражал против их желания погибнуть в бою и был готов даровать многочисленным солдатам императора такой шанс в широком спектре вариантов исполнения, от обычной пули до попадания снаряда из 406-мм морского орудия. Битва продолжалась.
***
На аэродроме в оперативной близости к берегу находился еще один высокопоставленный офицер. Это был генерал Масакадзу Кавабэ, ныне командующий Объединенной воздушной армией, в которую входили все остатки японских ВВС. До этого он командовал только частями ВДВ, чья роль постепенно свелась к очередному подвиду камикадзе, благодаря чему Кавабэ был знаком с Такидзиро Ониси и, что более важно, с применением тяжелой авиации. Раньше это были транспортные самолеты, но теперь у него появились бомбардировщики, на которых ему предстояло испытать новый вид вооружения, разработку и производство которого протолкнули силы из генштаба Народного добровольческого корпуса. Оружие было действительно экспериментальным, но настолько простым и хорошо показавшим себя в испытаниях, что у японской военной машины не было причин не производить его. Сейчас все было готово, и 59-летний генерал армии, получивший контроль над воздухом, приказал поднимать бомбардировщики.