Особенно заметно это становилось последние недели. После произнесенной переизбранным в 1945 году Черчиллем речи, в которой он высказал нападки в сторону советской политики в Восточной Европе, где едва освободившиеся от тоталитарного нацизма страны попали под управление тоталитарного коммунизма, советский блок охладел к своим западным «союзникам», несмотря на то, что до сих пор делил с ними необходимость участвовать в войне на одной стороне. В Советской России вспомнили пакт о нейтралитете, прекратившуюся лишь в 1944 японскую нефтедобычу на Сахалине, и, пока что негромко и непублично, начали задумываться, действительно ли Японская империя является сегодня основным врагом коммунизма. А если и является, то насколько лучше будет англо-американский оккупационный режим, который возникнет там после краха милитаристов? Ничуть не лучше. Просто к базе капиталистов на Западе добавится база капиталистов на Востоке.
Может быть, было бы лучше не помогать капиталистам делать их грязное дело?
***
—Зафиксирована цель! Движется с северо-востока курсом на Токио, пытаемся связаться.
Тишину приемника в токийском штабе воздушной обороны прервало неожиданное сообщение о приближении некой цели. Может, кто-то из разведчиков или патрулей сбился с курса и возвращается на базу, а может и очередная волна американских бомбардировок. Полковник Тацумори, дежурный командного пункта столичного ПВО, подключился к радиопереговорам.
—Ну что? Установили связь?
—Никак нет! Цель не отвечает.
— Сколько их там?
— Только один объект на радаре.
—И все? Полевые наблюдатели, что там?
В разговор вмешался дежурный наблюдатель, уже успевший «зафиксировать» глазами через бинокль приближающийся самолет:
—Американский бомбардировщик!
—Что, один? Где остальные?
—Товарищ полковник, он действительно один! Ни на какой высоте нету больше ничего летающего, ни других бомбардировщиков, ни сопровождения.
—Бред какой-то.
—Прикажете поднимать перехватчики?
— Не надо, топлива и так совсем нету, это скорее всего разведка. Даже если нет, один бомбардировщик не нанесет столько ущерба. Отставить поднимать перехватчики.
— Есть. А воздушную тревогу?
—Отставить. Продолжайте наблюдение, если появятся еще бомбардировщики, то объявляйте тревогу, вводите радиомолчание и поднимайте перехватчики. Если нет, значит нет. И да, выставьте усиленную охрану на аэродромы.
—Принято!
Полковник Тацумори откинулся на спинку стула и почесал лысеющую седую голову. Это было не первое, и уже даже не сотое дежурство, но такого ему видеть ранее не доводилось. Иногда полевые наблюдатели путали свои и вражеские самолеты, иногда ковровые бомбардировки шли огромными волнами, бывало и такое, что в Токио прилетали потерявшие связь поврежденные японские самолеты. Но одиноко идущий без сопровождения американский бомбардировщик? Война продолжала удивлять. Единственным рациональным объяснением, пришедшим в голову Тацумори, было то, что этот летчик совсем сбился с курса или у него сильные повреждения, возможно кончается топливо. Тогда вскоре он должен будет приземлится на один из местных аэродромов, где заблаговременно выставленная усиленная охрана возьмет в плен весь экипаж. Ну, или хотя бы просто убьет их при попытке сопротивления, а самолет, в зависимости от степени повреждений, станет новым трофейным бомбардировщиком армейских ВВС, или же металлоломом для постройки… Чего-нибудь, потому что построить новые самолеты уже было практически невозможной задачей.
А одинокий бомбардировщик пролетал уже почти над центром японской столицы. Хотя воздушной тревоги объявлено не было, отдельные люди при виде него на всякий случай разбегались и прятались по убежищам, наученные многолетним опытом выживания в неспокойном городе, в котором бомбежки давно стали частью ежедневного быта. Солдаты оставались более спокойны, они подчинялись только приказам и не могли просто так сбежать в подземелье, да и многие из них вовсе не пугались одинокий самолет. Впрочем, большая часть жителей либо не заметили его вовсе, либо не поняли, что он вражеский. Нет тревоги, значит, нет проблемы. В самом бомбардировщике думали примерно так же.