—Хах, так ты сегодня в наряде здесь, а не я. Дай посмотреть хоть, что у тебя там непонятное-то такое? - Сэйи прошел в рубку через низкий дверной проем и приблизился к столу, Томонага ткнул ему пальцем в бумажку с записанным им кодом.
—Вот это вообще что? Не дешифруется же вообще, какая-то белиберда выходит. По немецкой таблице выдает какие-то буквы случайные, повторяются все время или просто бессмыслица. Причем я даже понять не могу, кто прислал! По радио передали.
—Хм-хм… Ну так, раз по радио, наверное какая-нибудь фигня местная. Может это испанцы что-то друг другу пересылают. Думаешь, нам это важно?
—Да ну, испанцы. Это коротковолновые частоты, они через полмира бьют. Испанцам бы и покороче хватило.
—Ну да… Странные у тебя тут закорючки, конечно. Действительно какие-то случайные буквы. Подожди, а штаб-то тут причем?
—Что? Какой штаб?
Сэйи резко ткнул пальцем в начало текста. Проведя им под тремя такими отдельно взятыми символами из точек и тире он резюмировал:
— «Штаб» по японской кодировке. Ты должен помнить это, так начинались многие не особо срочные послания, когда мы служили в Желтом море. Это же наша, японская кодировка, а никакая не немецкая и испанская.
У тебя хоть осталась легенда к ней?
—Конечно осталась, наша страна превыше всего, в конце концов! - Томонага порылся в тумбе и достал оттуда пожелтевшую пыльную бумажку, на которую неаккуратно подул. Это была японская диаграмма для кодировки и декодировки азбуки Морзе и японского языка. Рядом с незамысловатыми кодами находились простые и геометрически выверенные иероглифы хираганы. По ним все сразу стало успешно складываться в слова.
«Штаб Императорского Флота Японии для старших лейтенантов Хидэо Томонаги и Гэндзо Сейи, находящихся на борту U-234 – Война в Европе завершена, но Империя продолжает сопротивление. Приказываю вам ни в коем случаи не допустить капитуляции подводной лодки и перехвата врагом перевозимого груза. Все должно быть в целости и сохранности доставлено в порт Инчхон в генерал-губернаторстве Корея. Приказ передается от военного министра Кантаро Судзуки и министра флота Мацумасы Ёная.10 мая 2605 года от основания Японии.»
Офицеры молча смотрели на письмо. Это было очень сюрреалистично. Может, им просто снилось? Вроде нет. «Война в Европе завершена» - неужели ставший столь близким для них за последние годы Третий Рейх окончательно сгорел в пожаре мировой войны? А как же армия Венка? Почему Гитлер допустил капитуляцию? Где вообще сегодня, 14 мая, находится фюрер? Готов ли капитан подлодки к продолжению борьбы? Что ждет их дальше?
Бесконечные мысли крутились в их головах, взаимозаменяясь в доли секунды и не получая никаких рациональных ответов. Может, это вообще подставное сообщение от англоамериканцев? Тогда почему по японски на немецкую подлодку? Нет, это точно было из настоящего штаба Императорского Флота.
—Слушай… Почему Кантаро Судзуки? Министр же Куниаки Коисо.
—Нет. Ты не слышал из последних новостей, когда мы отплывали? В газете упомянули, что в Японии поменялся премьер-министр. Немцы бы точно не стали просто так обманывать нас. Скажи, мы должны передать это капитану?
—С чего ему? Скорее не надо. Немцы не те люди, они могут реально решить сдаться. Это информация для нас. У нас есть приказ. Будь готов даже убить наших нынешних сослуживцев, если это потребуется, чтобы избежать капитуляции лодки.
—Хидэо, зачем такие радикальные варианты и слова?
—Чтобы мы не забыли, где находимся. Боги благоволят нам, если среди здешних офицеров есть хоть кто-то, для кого бумажка с подписью о капитуляции не является поводом прекращать сопротивление. Не говори никому об этом. Тебя сменят через час, верно?
—Да, вместо меня заступает боцман Рихтенгден.
—Тогда ничего ему не говори об этом. Телеграмму забери себе. Я скоро попытаюсь узнать, осведомлено ли командование судна.Слушай, скажи мне…
—Да? Что сказать?
— ...Ты точно уверен в своей решимости до конца идти тем путем, которым нам приказали? Если что-то пойдет не так, нас или убьют здесь, или вообще попытаются сдать в плен гайдзинам. Готов ли ты к такому риску?
—Приказы не обсуждаются. Я готов, потому что я такой же офицер Японии.
—Я тебя понял. Это хорошо.
Оба японца встали и молча пожали друг другу руки, фиксируя тем самым свою клятву выполнить приказ или умереть. В этот момент из коридора раздался звон колокольчика и чьи-то шаги. Немецкий матрос ходил по подлодке и звенел, привлекая внимание, после чего сообщал, что капитан Фелер приказал всем собраться в отсеке штаба, в «зале» - единственном крупном помещении на корабле, где можно было одновременно уместить всех относительно важных офицеров и ученых. Японцы сразу поняли, что это означало. Но их решимость была непоколебимой — они выполняли секретный правительственный приказ. Выйдя вдвоем в коридор, они еле-еле смогли разойтись с этим подводником с колокольчиком в узких проходах. Томонага на ходу четырежды сложил листок с шифровкой из штаба (и его японской расшифровкой), спрятав его в кармане на груди. Всего через несколько минут они уже были в пресловутом штабе.
Штаб представлял из себя помещение с большим квадратным деревянным столом, в самом начале которого сидел капитан Фелер. Места рядом уже были заняты генералом-летчиком Кесслером и учеными, Шлике и Брингевальдом. Как только японцы заняли места, туда прибыло еще пять человек с разных сторон коридора, спешно рассевшись по обоим рядам. Места были заняты. Все ожидали, что скажет командир судна. Посмотрев несколько раз на лист перед собой, он вздохнул и встал.
—Итак, господа. Сегодня 14 мая 1945 года. Я получил радиосообщение от главнокомандующего Кригсмарине, гроссадмирала Карла Дёница. Оно в том числе особенно важно для нашего судна. Гроссадмирал сообщает, что уже шесть дней назад была подписана капитуляция всех вооруженных сил Третьего Рейха. Всем суднам, находящимся на боевых задачах, им приказано срочно прекратить выполнение выданных ранее приказов и сдаться ближайшим морским силам вражеских, теперь уже нет, государств. Все мы, находящиеся здесь, преследуем по большей части разные цели и имеем разные взгляды на происходящее. Я хотел бы узнать мнение каждого о том, что нам следует сделать. Прошу поднять руки тех, кто считает, что нам необходимо последовать указанию гроссадмирала и сдаться как можно быстрее.
Все переглянулись. Хайнц Шлике и четверо офицеров поодаль подняли руки. Фелер окинул их взглядом.