Усироку еще немного посмотрел на карту и вышел в наблюдательный пункт, взяв телефон, стоявший на маленьком столике в углу, и набрав там короткий номер. Уже через пару секунд он соединился с адресатом.
— Тридцать четвертый танковый полк на связи.
— Это генерал Усироку. Атакуйте советскую реактивную артиллерию с фланга. Выступайте прямо сейчас из ущелья, у вас не больше часа. Как поняли?
— Так точно, товарищ генерал. Поняли отлично, выступаем.
Ответ неизвестного дежурного, как и всегда в японской армии, был кратким и утвердительным. Усироку понимал, что отправил единственный бронированный полк из своих сил на самоубийственную операцию без подготовки и плана, но сейчас этот размен мог стать решающим. Устаревшие легкие танки едва ли могли принести много пользы в городском бою, да и вообще в таком сложном рельефе, а вот героически погибнуть вместе с вражескими РСЗО они могли. «Катюши», или, по немецки, «Сталинский орган» были очень неприятным противником для Усироку, весь укрепрайон которого мог быть сметен в пыль несколькими беспорядочными залпами небронированных грузовиков с ракетами. В этом году, в 1945, для Усироку шел уже сороковой год, который он отдал военной службе, и размен одних людей на других для достижения боевых задач давно перестал быть для него хоть сколь-то значимым событием и моральным выбором. Он оперировал войсками так же, как экономист работает со счетами в бюджете, распределяя расходы и доходы, только Усироку распределял расход жизней. Далеко не самого важного ресурса для такой страны, как Японская Империя.
***
Через час танки вышли из ущелья и направились вперед по степи. Их было немного, четырнадцать танков, двенадцать легких «тип 95 Ха-Го» и два средних (только по японской классификации) «Шинхото Чи-Ха». Те солдаты, кто хорошо помнил 1939 год, знали, что эта версия «Чи-Ха» была разработана при изучении и обобщении опыта столкновения с советскими БТ, из-за чего складывалась интересная ситуация — в монгольских степях вновь сталкивались как сами БТ, так и вдохновленные ими иностранные аналоги. Впрочем, к сожалению для японцев, никакого аналога Т-34/85 у них не было.
У шедшего впереди «Чи-Ха» открылся башенный люк, и из него высунулся командир танка, гордо смотревший вперед и высунувший из-за брони тело по грудь. На голове у него, как и полагалось по уставу, был кожаный шлемофон с очками. Осмотрев местность, командир понял, что они двигаются с крайне выгодного направления — местность была устроена так, что советские войска скрывались в небольшой низине, которая, конечно, позволяла им скрывать замеченные лишь по вздымающейся пыли танки от непосредственно глаз противников, но так же ослепляла их фланги. Один из них не представлял никакого военного интереса, и был попросту подножьем горы, в связи с чем наступать оттуда точно никто бы не смог, ну, а со второго двигались танкисты. На данном фланге была другая проблема — единственный проезд вел к ущелью, через которое можно было бы почти что зайти в Калган с тыла, но факт полного контроля ущелья японскими войсками делал самоубийственной любую попытку прорваться в таком месте. Советские командиры все еще были, на тот момент, скорее всего лучшими в мире, и уж такой очевидный постулат, как важность контроля высот и последствия для атакующих отсутствия этого контроля, они знали прекрасно. Иначе бы не проводили Зееловскую операцию всего пять месяцев назад.
Командир танка поднял висящий на шее бинокль и посмотрел вперед, стараясь выявить хоть какие-то детали, которые он не смог заметить при беглом осмотре местности. Но на этом участке это было бесполезным делом, ведь что в бинокле, что без него, была видна одна и та же голая степь. Враг, как уже было сказано, находился за угором в низине, и это место пусть и было стратегически невыгодно, так как не давало контроля над высотами, но с задачей скрыть скопления войск справлялось успешно. К тому же, ход Маньчжурской операции показывал, что действовать нужно лишь по ситуации, и стандартные догмы здесь не имели смысла — блицкриг внезапно провалился, технологическое превосходство не привело к скорейшей победе, все изначальные планы рухнули, и это при том, что РККА до сих пор не потерпела ни одного стратегически значимого поражения. Значит, с имеющимся-то превосходством, реактивной артиллерией и лучшими в мире танками, против степной пехоты, можно было сразиться и находясь в низине. Все равно Мэнцзян не мог противопоставить ничего, кроме единичных снайперов, в ответ на каждый выстрел которых мог прогреметь многочасовой артиллерийский обстрел, что и поставило жирную точку в решении вопроса с ними — они даже не высовывались. Тем не менее, танкисты продолжали движение незамеченными.