Когда Пол не появился в конторе на следующий день, мое настроение заметалось между фантастической надеждой и реальным страхом… Пол был так погружен в свою восточную магию в течение столь многих лет. Он так тяжко трудился. Я думал, что он просто будет упорно держаться своего, но что, если он вдруг разуверится… Я решил съездить к нему.
Его там не было. На месте 522-го дома по 9-й улице, Юго-Восток, где Пол прожил двадцать лет, был просто свободный земельный участок. Соседи уверяли меня, что участок свободен с незапамятных времен. Я должен был догадаться, что произойдет именно так. Люди и дома не могут исчезать, не вызвав большого переполоха. Но для сил, которые заставили дом с его обитателем исчезнуть, невелик труд заставить людей забыть, что здесь когда-то был такой дом и такой человек.
На днях я проходил мимо участка, где раньше стоял дом Пола. Там строят дом из шлакоблоков. Я полагаю, это значит — Пол не вернется.
ТРАВА БЫВАЛА ЗЕЛЕНЕЕ
Прожив на Луне несколько лет, я страстно желал перемен. Когда проблема моего перевода на Землю на— конец разрешилась, я был счастлив. Я стал еще счастливее, когда узнал, что мое новое место службы будет в пяти минутах ходьбы от дома, где я вырос Я начал представлять себе этот дом и его окрестности, как я их помнил. Большой белый дом с яркой красной отделкой, напоминавшей рождественскую посылку в нарядной праздничной обертке Склоненные ветви плакучей ивы в покатом палисаднике заменяли и шалаш, и клуб, и все остальное, чего требовали наши игры Я проводил почти все свое время рядом с этим деревом. Я с нежностью думал о круге лесистых холмов, которые местная братия, по какой-то неизвестной причине, называла «Церковными Холмами». Летом дубы и орешник Церковных Холмов давали прохладную тень, а зимой их покрытые снегом курганы как нельзя лучше подходили для катания и других забав.
После показавшегося бесконечным путешествия на ракете я все-таки прибыл на Землю. Разница между силой тяготения на Луне и Земле изматывала, хотя я много и упорно тренировался. Тем не менее, не прошло и недели, как я, обосновавшись в своем новом жилище, выбрался осмотреть старую усадьбу, в которой жил раньше.
День был пасмурным и мрачным а морозный воздух пробирал до костей. К тому времени, как я дошел до внешнего края того мира, который знал ребенком, я окоченел от стужи. Я не мог удержаться, чтобы не сказать себе, что в контролируемой среде лунных куполов никогда бы не было так холодно.
Еще несколько минут ходьбы, и я оказался лицом к лицу с плоским пыльным полем, окруженным цепью ограждений. Я посмотрел вокруг, чтобы сориентироваться, и был потрясен, обнаружив, что не сбился с пути. Церковные Холмы были срыты! Почему кому-то хочется разрушить то, что может дать ребенку такую радость? Я получил ответ, когда увидел ряд качелей в углу этого поля. Столетние дубы и ореховые деревья были срублены, чтобы детям было где играть.
Может быть, игровая площадка пустовала из-за холода, но, скорее всего, дети нашли более подходящее место для своих игр. Я не сомневался, что ребячьим чутьем они отыщут в пригородном поселке подходящее местечко для своих забав. В конце концов, нашел же я свой зеленый рай в самом сердце Лунной Базы. Моя подружка и я частенько совершали вылазки на пикник в гидропонные сады Лунной Базы. Хотя инженеры-садоводы притворно протестовали против случайного ущерба растениям, мы понимали, что они сочувствуют нашим романтическим попыткам найти свой Эдем Плакучая ива больше не росла в палисаднике моего старого дома — это и прервало блуждание моих мыслей. Вместо нее во дворе красовался гниющий пень, отмечавший место, где некогда стояло прекрасное дерево.
С растущим унынием я посмотрел на дом. Он казался таким маленьким, намного меньше, чем мой жилой купол на Луне. Красная краска пошелушилась, а белая стала серой с грязными потеками С крыши исчезла кровельная дрань, окна были темны.
Контраст между этим обветшавшим старым домом и моим теплым, веселым лунным куполом был слишком разителен. Я затосковал по моему старому дому на Луне с его блестящим металлом и неизменно ярким пластиком… Но больше всего я думал о том, что не должен был оставлять свою подружку на Луне.
МАГАЗИН ДАРОВ СТАРОГО СВЕТА
Мы с женой, поразмыслив, решили, что парочки каменных скульптур — может быть, тех самых традиционных львов — как раз и недостает, чтобы подчеркнуть изящество балюстрад по обеим сторонам лестницы, ведущей к парадной двери нашего дома. Я извлек телефонную книгу, и обнаружил, что единственное заведение у нас по соседству, значившееся под рубрикой «Садовые статуи», называлось «Магазин Даров Старого Света».
Когда я позвонил, голос со странным акцентом произнес: «Здравствуйте, я вас слушаю». Поскольку простым «здравствуйте» не принято отвечать в деловом мире, я спросил, действительно ли разговариваю с «Магазином Даров Старого Света», и мне сказали — да, так и есть. Потом тот же голос сообщил, что садовые статуи у них еще имеются, и объяснил, как к ним добраться.
«Магазин Даров Старого Света» оказался большим викторианским особняком; его темно-зеленые с сединой стены очень нуждались в ремонте. В самый дом посетителей не впускали. «Магазин Даров» давно закрылся. Теперь продавались только садовые статуи, выставленные на крыльце особняка и в большом огороженном запущенном саду, окружавшем дом.
Когда мы подошли ближе, невольно показалось, что это — кладбище, давным— давно заброшенное, где тут и там стояли треснувшие, поломанные памятники. Потом, очутившись в гуще статуй, мы поняли, что, будь это действительно кладбище, оно было бы поистине вселенским: там были изваяния всех времен и стран. Там были будды, христианские святые, восточные богини, мифические звери, эльфы и даже египетский сфинкс.
И всем этим вселенским зверинцем распоряжался какой-то старик, от которого, казалось, как и от статуй, веяло чем-то неуловимо чужестранным. На старике и его каменных подопечных лежала печать усталости, как если бы они только остановились передохнуть здесь на долгом пути, конец которого неблизок.
У старика был по меньшей мере один попутчик из плоти и крови, воплощенный в образе собаки с усыпанным серебром черным ошейником. Собака словно бы беспристрастно наблюдала за теми, кто пришел взглянуть на выставленные статуи. Старик и его собака смотрели на посетителей, возможно, с надеждой что-то продать, и, в то же время, с полнейшим смирением к любому исходу дела.
Мы бродили среди статуй, но не могли найти ничего такого, к чему бы нас потянуло. Охваченные необъяснимым сочувствием к старику, мы очень хотели отыскать что-нибудь, но отчего-то были уверены: купив нечто не подходящее для нас, мы не облегчим путь старика и не поможем выполнить предназначение этого странного, околдованного места. В полнейшем отчаянии мы еще и еще кружили по лабиринту изломанных статуй, но ничего не помогало: эта испорчена, та — слишком высока, те две — не в счет.
В конце концов мы взошли по шатким ступенькам на открытое крыльцо, полукругом огибавшее викторианский особняк посредине парка «Магазина Даров Старого Света». Старик последовал за нами, и там, среди множества статуй, показал нам четыре фигуры херувимов. Каждый херувим олицетворял один из сезонов года.
Все они нам понравились, но разместить мы могли лишь пару. «Ну, ладно», — сказал старик, — «берите Весну и Осень, Обещание и Исполнение. Но не забудьте, что вы выбрали. Захоти вы когда — нибудь дополнить коллекцию, я не вспомню, что вы брали.»
Старик вызвал молодого человека в тенниске и джинсах, которые поддерживал черный, усыпанный серебром пояс, чтобы загрузить изваяния Весны и Осени в нашу машину. Мы расплатились со стариком и отправились в путь домой. Удовлетворенные, мы с женой выезжали из ворот «Магазина Даров Старого Света». Мы знали, что успешно прошли какое-то хитроумное испытание, если нам позволили найти жизнерадостных и верных стражей для дверей нашего дома. Когда «Магазин Даров Старого Света» исчез из зеркала заднего вида нашей машины, нас заставил вздрогнуть мимолетный порыв ветра. Мы на миг задумались — но лишь на миг — какова судьба тех, кто не выдерживает экзамена в саду «Магазина Даров Старого Света».