Итак, маленькая Муха заскочила под ворота и заметалась в страхе по территории. За ней с любопытством наблюдали трое: оба пса и охранник Борисыч. Не найдя ничего более умного, она залезла в бетонную опору - бывшее некогда пристанище Цыгана - и замерла там, изредка выглядывая из узкого отверстия. Псы промеж себя, не сговариваясь, решили, что изгонять наглячку не будут: в последнее время ареал их внебазового обитания из-за Рыжихпсов сильно уменьшился, и сексуальная жизнь кобелей слегка расстроилась, так что Дик даже стал как-то по-особому, не по-братски, заглядываться на Цыгана.
Однако и тут их ждал жестокий облом. Как оказалось, Муха к тому времени была не свободна, ибо в ее чреве уже развивались шесть экземпляров от неизвестного производителя. Остается загадкой, как наши друзья этого сразу не поняли (ну ладно доверчивый Дик, но ведь и проныра Цыган тоже попался!), а в течение добрых двух недель поочередно и безо всякого результата домогались несчастную беженку. Да и она сообщать им о своих успехах не спешила, боясь, что ей откажут от двора. А когда обман стало уже невозможно скрывать, сердобольные складские (в большинстве своем - женщины), работавшие на территории до пяти вечера, молчаливо взяли Муху на довольствие, да так дружно, что иногда еды перепадало и псам. Только охранники плевались и гнали прочь непрошенную гостью, с тоской подозревая, что вскоре население псарни удвоится, а то и утроится. Но поди-ка, попробуй прогнать на улицу живое существо, плотно подсевшее на халяву, особенно если оно ждет потомство!
Однажды, осенним дождливым днем, Муха ощенилась. Будучи сукой опытной (смотри выше!), она заранее обустроила лежбище под массивом бетонных труб, куда даже псы добраться не могли, не то, что люди. Очень скоро оттуда стало доноситься разнозвучное тявканье и повизгивание, и охранники уже делали ставки на количество щенков. Мамаша выходила оттуда исключительно для поисков пропитания, хотя уже скоро перед трубами появились старые жестяные миски с разнообразными объедками - подарками от работников склада (охранники принципиально не принимали на довольствие Муху и ее потомство: для них она так и продолжала оставаться незваной гостьей). И только через пару недель оттуда стали выкатываться круглые серые мешочки на коротеньких лапках, которые все смелее отходили от родных труб. Уже через неделю все шесть одномастных серых балбесиков вовсю путались у людей под ногами. Они мерзко верещали, попрошайничали, и гадили где попало. Да и Муха тоже осмелела, а потом и обнаглела: не удовлетворяясь подачками складских, она регулярно рылась в мусорницах, вытаскивая оттуда все содержимое на беду уборщице. Потом она стала выпрашивать у кладовщицы Анюты подачки, и та делилась с ней обедом (с расчетом на похудение, но, в конце концов, ей просто пришлось носить из дому больше еды). А еще Муха втерлась в доверие к кому-то из охранников, и время от времени ночевала в сторожке, под рабочим столом: Виталька сперва унюхал запах псины, а потом нашел под столом клочки серой шерсти. Подозревали Борисыча.
Однажды Муха залезла в раздевалку к грузчикам и распотрошила их обеденные "тормозки", и это стало предпоследней каплей, заполнившей резервуар терпения работников, сердобольность которых как-то резко пошла на убыль.
Дик пытался внушить бестолковой мамаше, что такое поведение здесь неприемлемо, и что она подставляет и их с Цыганом тоже. Но сучка, видимо, и вправду была без царя в голове.
"Эй, белка глумная, - сказал как-то ей Дик, неожиданно для себя переходя на блатной язык, - завязывай-ка тут беспредельничать! Ты чо, дура, хочешь, чтоб приехали живодеры и замочили нас всех, в натуре?".
"Прости, начальник!", - с фальшивым раскаяньем отвечала Муха. И продолжала пакостить.
А Цыган только рычал. Он быстрее Дика понял, что с суками этого типа разговоры бесполезны.
Вскоре один из щенков пропал. Думали, что он выбежал за ворота и сгинул там в жестокой собачьей неизвестности, но правда оказалась куда страшнее. Дик первым заподозрил неладное, когда вслед за этим на целые сутки с территории исчез и Цыган. И только когда тот вернулся, Дик выяснил правду, банально взяв товарища на понт:
"Ты чего творишь, придурок?!", - спросил он его, агрессивно наступая.
"Отвали!", - огрызнулся Цыган, поджимая уши и хвост в неприятном предчувствии.
"Куда мелкого дел?", - снова спросил Дик, чувствуя уже, что попал в точку.
"Не твое дело!".
"Ты что, сожрал его?!". - Дик вплотную подступил к своему долбанутому дружку.
"А хоть бы и так, тебе что за печаль!", - ответил тот, отступая.
"Совсем с катушек съехал, косоголовый?".
Цыган заискивающе оскалился.
"Братан, все равно их либо завезут, либо они подохнут зимой. А так... - Он посмотрел в сторону резвящихся у труб щенков, и глаза его загорелись, а оскаленная пасть налилась слюной. - Смотри, какие они жирные, откормленные... Молочные!"
"Ну ты и...". - Дик не нашел, что ответить.
"Не будь дураком, братан, - продолжал канючить Цыган, - сам попробуй, не оторвешься! Их там еще пять штук, так что нам с тобой...".
Не дослушав, Дик прыгнул на Цыгана. Тот в последний момент увернулся от зубов товарища, кинулся к воротам и, раскорячившись плашмя, легко выскользнул на волю. Дик в дырку под воротами не пролазил (он мог выходить наружу только тогда, когда ворота открывали для пропуска транспорта), поэтому Цыган на этот раз избежал трепки. Дик только пожелал напоследок своему больному на голову товарищу:
"Чтоб тебе Рыжиепсы хвост оторвали, больной урод!".
Проходя мимо игравших щенков, он поглядел на них - толстеньких и подвижных, вспомнил слова Цыгана и в смятении отвернулся, испугавшись своих мыслей.
"Вот же гадство! Воистину, с кем поведешься...", - пробормотал он и грузно затрусил к домику охранников. Впервые за долгое время он подошел к чугунной миске и стал грызть хлебные сухари.
***
Вечером того же дня охранник Аркаша при обходе нашел у дальнего забора наполовину зарытую в песок голову щенка. В отличии от Дика, он сразу понял, чьих зубов это дело.
- Вот же, урод криволапый! - Он засмеялся и поддел оторванную голову носком ботинка: серый клубок полетел в бетонную стену забора. - А чувачок-то больной на всю башку, гы-гы-гы!
Дик, со стороны наблюдавший эту сцену, подумал примерно то же самое, но вовсе не про Цыгана.
Через час, немного поразмыслив, Дик решил серьезно поговорить с Мухой. Разумеется, ему было плевать на судьбу щенков, но он наивно полагал, что сможет уговорить эту оборзевшую суку свалить с их территории. Подойдя к ней, он уселся рядом и вполне по-дружески сказал:
"Слышь, белка! Валила бы ты отсюда, пока не поздно, а?".
"А в чем дело, начальничок? - довольно нагло отвечала она ему (она в последнее время вообще как-то изменилась в поведении). - Жрачку я у вас не отнимаю, так чем же ты недоволен? Или ты волнуешься насчет "оплаты за постой"? - Она игриво оскалилась. - Дождись течки, и все тебе будет!".
"Дело не в этом...", - смущенно ответил Дик.
"А в чем тогда?".
"Как бы тебе это помягче сказать...".
"Скажи, милый, скажи!", - словно издевалась сука.
"Тебе щенков не жалко? А если еще один пропадет?", - с надеждой спросил он.
"Подумаешь, беда большая - щенок пропал! Еще наведу: у меня пока что "это место" не отсохло".
"Но это же твои щенки, ты же мать!", - всё пытался достучаться до нее Дик.
"Послушай, жалостливый мой, - отвечала сука непонятливому псу, - я по два раза в год отстреливаюсь, да помножь на семь лет, да помножь еще на пять-шесть спиногрызов - один раз даже восемь было. Прикинул?!... Да черт с ними - одним больше, одним меньше!"