— И так собиралась. А то эта такого наговорит, что потом только за голову хвататься останется, — кивнув в мою сторону, буркнула Ворона.
53
Коридоры первого этажа произвели на меня гнетущее впечатление. Кажется, что в них гуляет эхо криков бедной Лены Харитоновой. Да ещё и несколько растревоженных невменяемых постоялиц, лиц которых я никогда не видела, то ли кричат, то ли подвывают в своей неадекватной агонии, усиливая жуть. Хочется закрыть уши руками и ничего не слышать.
— Кошмар, — поёжилась княгиня. — У вас тут всегда так?
— Нет, — пояснила смотрительница. — Это с ночи успокоиться не могут. Уж больно шумно было у нас из-за трагических родов. Обычно намного тише. Но в полнолуния да ещё и по весне иногда сущий ад творится.
— Про что и говорила, — победно сказала я. — Такие концерты и здорового человека с ума сведут. Я бы предложила вам, Екатерина Михайловна, пару ночей здесь провести, но это было бы жестокое предложение. Просто попросите у местных сиделиц поделиться впечатлениями. У тех, кто поадекватнее, естественно.
— Баронесса Витковская ещё наказана? — спросила у Клавдии княгиня.
Ого, какая осведомлённость в наших делах! Видимо, с матушкой был у них долгий разговор. Представляю, что Ворона про меня наговорила. Хотя… Тётка она непредсказуемая и имеет свой “кодекс чести”. Может гнобить за ничтожные прегрешения, но и грудью на защиту встанет, если почувствует, что несправедливо обходятся. Странные у нас с ней отношения сложились.
— Сидит, — кивнула Клавдия. — Хотела раньше срока сегодня с утра выпустить, но не до этого было.
— Прекрасно. Сейчас и выпустим, после разговора.
Бедная баронесса сидела на полу в углу комнаты, укутавшись в одеяло. Несмотря на достаточно комфортную температуру, дрожала, как осиновый лист. Её большие красивые глаза опухли от слёз и жалобно смотрели на нас.
— Простите… Простите меня… Я не могу заразиться бешенством… Пожалуйста… Озерская меня не царапала — её припадок мы с графиней Зобниной инсценировали… Выпустите меня… Я больше не могу здесь оставаться… — безжизненным голосом твердила Витковская. — Пожалуйста… Пожалуйста… Пожалуйста…
Признаться, несмотря на всю неприязнь к ней, я сейчас испытала острый приступ жалости.
— Ну, раз не можете заразиться, то выходите, — повелительно произнесла княгиня. — Кстати, ваша подруга Зобнина покинула приют. Вы тоже можете это сделать.
— Нет-нет, — неожиданно для всех отказалась женщина. — Мне никак нельзя к людям! Позвольте остаться у вас! Позорить себя и свою семью больше не желаю. А я ведь обязательно начну!
— Как хотите. Но при условии, что будете соблюдать все правила проживания, можете остаться с нами.
— С удовольствием! Только не к людям!
— Я учту ваши пожелания. А теперь свободны, баронесса. Надеюсь, больше проблем с вами не будет.
Витковская пулей выскочила из камеры, а я подвела Екатерину Михайловну к столу. Взяла её за руку и достаточно неприятно ударила кистью об угол столешницы.
— Ай! Елизавета! Что вы делаете?! Это непозволительно! Или вы действительно больны бешенством?!
— Простите. Поверьте, что никаких дурных намерений я не имею по отношению к вам. Просто небольшая демонстрация. Это я вас слегка вот так приложила, но всё равно вы почувствовали боль. А теперь представьте, что неконтролирующая себя пациентка с разбегу бьётся лбом о такую жёсткую поверхность. Не жалея себя бьётся. Так, чтобы череп проломить. Я знаю, что подобные случаи бывали. Можно ещё головой о каменную стену. Но впечатления о подобном оставим на уровне фантазий. В этой комнате всё опасно! Стулья, стол, кровать — каждый предмет таит угрозу.
— Кажется, главная угроза — это ты, Елизавета! — прокаркала Ворона.
— Подожди, — остановила её княгиня от продолжения нотации. — Объяснили мне сейчас доходчиво суть проблемы. И что вы, Елизавета Васильевна, предлагаете? Убрать всю мебель? Бедняжкам спать на полу и есть, как собакам из миски у двери?
— Мягкая мебель. Толстая многослойная перина вместо кровати. Кресла в виде мешка. Ну а стол можно приносить во время кормления или сделать его откидным. Но обязательно с замочком, чтобы невменяемая не могла разложить его сама. К сожалению, у меня есть лишь идеи, но нет опыта воплотить их в жизнь. Илья Алексеевич отмахивается от всех этих предложений, поэтому, Екатерина Михайловна, надежда лишь на вас.