— Так оно и есть, — подтвердил жандарм. — Предвосхищая ваш вопрос, Елизавета Васильевна, отвечу, как подобное могло случиться. Ведя расследование, мы вышли на нотариальную контору “Тюрин и сыновья”. Именно в ней составлялось завещание. К удивлению, оно было оформлено так, как было предъявлено Марией Артамоновной, и ни о каких ваших правах на владение там не упоминалось. Закралась мысль, что Глафира оговорила свою бывшую хозяйку за то, что та выгнала её и чуть не посадила в тюрьму за махинации в Озерском.
Но Станислав Альбертович был уверен, что у вашего отца имелось намного больше денег, чем получила Мария Артамоновна. Благодаря настойчивости графа Бровина и влиятельным связям князя Елецкого удалось установить, что так оно и есть. В Московском Императорском Банке нашлась огромная сумма в семьсот восемьдесят тысяч рублей. К тому же там оказался ещё один экземпляр завещания. Настоящий. Со всеми печатями и подписями.
— Почти восемьсот тысяч?! — не поверила я.
— Да. Василий Юрьевич был состоятельным человеком. Незадолго до своей смерти он продал принадлежавшую ему часть серебряных рудников своему компаньону купцу Большову. Ваш батюшка хотел сосредоточиться на работе в западной части России, поэтому и отказался от столь выгодного, но очень далёкого предприятия в другом конце страны. Купец Большов подтвердил наличие и законность сделки.
Ещё было прелюбопытное приложение к вашему счёту. Деньги вы можете получить лишь после совершеннолетия и исключительно лично. В случае вашей смерти они не достаются родственникам, а делятся между несколькими благотворительными сообществами. Видимо, ваш отец был очень прозорливым человеком, раз сделал всё, чтобы никто не смог покуситься на ваше богатство и лишить жизни. Кстати, в банке хранится якобы ваше письмо, что вы сейчас находитесь далеко за Уралом, поэтому в ближайший год-полтора не сможете приехать, чтобы распорядиться счётом.
— Я не писала подобного.
— Уже знаем. Граф Бровин предоставил нам свои деловые бумаги с образцами вашего почерка. Это Мария Артамоновна подстраховалась от случайных банковских уведомлений. По вскрывшимся фактам мы стали заново проверять нотариальную контору “Тюрин и сыновья”. С трудом, но смогли выяснить с помощью самого господина Тюрина, принявшего близко к сердцу эту историю, что один из доверенных работников был подкуплен Марией Артамоновной. Она пообещала ему двести тысяч рублей, когда сможет добраться до не принадлежащих ей денег.
Молодой человек легко пошёл на такую сделку, сулившую в будущем шикарную жизнь. Во все реестры были внесены фальшивые данные, а также в архиве оказалась подделка с искусно скопированными подписями и оригинальной конторской печатью, к которой продажный клерк имел доступ. Этот тип долго отпирался, но в нашем ведомстве умеют развязывать языки. Более того: при обыске у него дома нашёлся настоящий, украденный из архива экземпляр завещания. Его он хранил как гарантию, что Мария Артамоновна выполнит свои обещания. Недалёкий человечишка! Его бы наверняка лишили жизни, как только попытался бы получить подобную сумму. Странно, что не убили сразу. Наверное, посчитали, что может ещё пригодиться.
На этом, позвольте, я временно прерву свой рассказ и перейду к допросу. Мне необходимо уточнить несколько важных деталей для предъявления обвинения Марии Артамоновне Озерской и её служанке Глафире.
58
Допрос продолжался долго. Вернее, даже не допрос, а беседа, во время которой мне пришлось обстоятельно рассказать о многих моментах проживания в Озерском. И как уличила, а потом спровадила Глашку, и про попытки Мэри продать меня замуж. Про непрекращающуюся войну с ней тоже поведала. Как наладила лесопилку. Дотошный полковник даже поинтересовался, сколько досок делалось в день и как их забирали. Про некоторые вещи сегодня говорила впервые, до этого стараясь не вытаскивать на всеобщее обозрение.
Все присутствовавшие слушали молча. Лишь только в момент, когда я рассказала об угрозах барона Трузина, Елецкий не выдержал.
— Я убью этого подонка! Дуэль! Однозначно дуэль!
— Дуэли распоряжением Его Императорского Величества, — строго сказал жандарм, — запрещены. Будем считать, князь, что ничего сейчас про неё не слышал. Но как мужчина и дворянин понимаю ваш порыв.