Неподалёку стоит Елецкий и, зараза, улыбается во всё лицо, глядя на мой позор. Его конь белой масти, кажется, тоже. Аккуратнее, Лизонька! Делаем прямую спинку и вид, что всё идёт по плану. Не хватало, чтобы ещё заржали эти оба… Как кони. Наконец Принцесса решила, что вдоволь полакомилась, и соизволила начать движение.
Естественно, опять не туда, куда я хотела. Постепенно она набирала ход, а я с замиранием сердца ощущала, как подпрыгиваю в седле и неумолимо приближаюсь к тому моменту, когда рухну вниз. Божечки! Я же и так высоты боюсь! А тут ещё на приличной скорости падать придётся. Ну, не на совсем приличной, но и этого мне хватило, чтобы сильно запаниковать. Ещё немного и начну орать благим матом!
Легко и непринуждённо догнавший нас князь показался мне ангелом-избавителем. Поравнявшись, он слегка наклонился и взял Принцессу под уздцы. Лошадь сразу же остановилась как вкопанная. Это несправедливо и очень обидно! Я столько времени дёргала за поводья — и никакого эффекта, а тут четвероногая терорристка послушалась чуть ли не мысленного приказа Елецкого.
— Всё в порядке? — взволнованно спросил он, явно не притворяясь в своих чувствах. — Вы не пострадали?
— Уязвлённое самолюбие считается?
— Вам нечего стыдиться. С новичками всегда нечто подобное происходит.
— И с вами было?
— Не помню, если честно. Впервые был посажен в седло в очень юном возрасте. Но, несмотря на небольшое фиаско, у вас есть определённые задатки.
— Неприкрытая лесть. Не надо утешать меня.
— И в мыслях не было. Во-первых, вы хоть и норовили завалиться в сторону, но долго не позволяли себе упасть. Во-вторых, до сих пор сидите в седле и спорите со мной, хотя большинство начинающих наездников уже давно бы стояли на земле.
— И вы спокойно ждали, когда я распластаюсь на траве со свёрнутой шеей?
— Отнюдь. Вы, наверное, не заметили, что я всего лишь на полкорпуса был позади вас. В нужный момент обязательно бы пришёл на помощь. Что, в принципе, и сделал.
— Спасибо. Хотя сейчас больше не благодарить хочется, а ругаться очень нехорошими словами. Я же из деревни и выражений от мужиков всяких нахваталась.
— Ругайтесь.
— Не буду. Поехали дальше… Только не уезжайте далеко.
— Не привыкли проигрывать?
— Не привыкла отступать.
Далее прогулка продолжилась в спокойном ритме. Эта вредная Принцесса вела себя образцово-показательно, словно не пыталась вымотать мне нервы всего лишь несколько минут назад. Но я-то помню и расслабляться не намерена. Вначале Елецкий давал мне наставления, как правильно держать спину в седле, подстраивать под ритм лошади своё тело и всякие нюансы по управлению гадским животным.
Потом неожиданно резко перешёл на другую тему.
— Вы знаете, Елизавета Васильевна, я много думал о нашем вчерашнем споре. Почти всю ночь не спал, так как ваши слова задели за живое. Не поверите, но даже мысленно продолжил диалог.
— Поэтому еле дождались утра, чтобы не забыть то, что придумали в ответ?
— В проницательности вам не откажешь. Грешен. Каюсь.
— И какие же доводы готовы мне предъявить?
— О! Их очень много было! Жаль, что почти все из них разбивались, словно волны о скалу, как только я вспоминал ваш вчерашний трюк с картами. Согласен, что всё может быть намного сложнее, даже когда ты уверен в собственном мнении. Кстати, карточный трюк чем-то перекликается с сегодняшней вашей “джигитовкой”. Вы были абсолютно уверены, что лошадью управлять легко, и не воспринимали мои слова о скрытых сложностях.
— Не напоминайте. Хорошо, что больше никто не видел этого позорища, — вздохнула я, мысленно поблагодарив отсталость этого времени, ещё не придумавшего смартфоны и соцсети. — Но раз вы явились спозаранку, значит, имеете что сказать.
— Единственное. Может, я и неправ. Может, иду не той дорогой, но кто-то её пройти должен. Мы учимся на своих и чужих ошибках, отвергаем ложные пути в поисках единственной дороги к Истине. Если я не создам свой аппарат, то буду до конца дней жалеть об этом, упрекая себя в трусости и слабоволии.
Вы думаете, мне не страшно, что он не заработает? Очень! Столько лет жизни, получается, потратил на химеру. Но, быть может, из моей неудачи вырастет новое открытие у другого естествоиспытателя, врача или механика. Пусть не сегодня, а лет через сто. Поймите, Елизавета Васильевна, что мне противно проживать свою жизнь без цели. Моя: помощь людям. Идти к своей цели без уверенности в собственной правоте — это… Не знаю, как донести до вас мысль.