| При виде мистера Аттерсона он вскочил с места и поспешил к нему навстречу, сердечно протягивая ему обе руки. |
| The geniality, as was the way of the man, was somewhat theatrical to the eye; but it reposed on genuine feeling. For these two were old friends, old mates both at school and college, both thorough respectors of themselves and of each other, and what does not always follow, men who thoroughly enjoyed each other's company. |
В этом жесте, как и во всей манере доктора, была некоторая доля театральности, однако приветливость его была неподдельна и порождало ее искреннее чувство: доктор Лэньон и мистер Аттерсон были старыми друзьями, однокашниками по школе и университету, они питали глубокое взаимное уважение и к тому же (что далеко не всегда сопутствует подобному уважению у людей, также уважающих и самих себя) очень любили общество друг друга. |
| After a little rambling talk, the lawyer led up to the subject which so disagreeably preoccupied his mind. |
Несколько минут они беседовали о том о сем, а затем нотариус перевел разговор на предмет, столь его тревоживший. |
| "I suppose, Lanyon," said he, "you and I must be the two oldest friends that Henry Jekyll has?" |
- Пожалуй, Лэньон, сказал он, мы с вами самые старые друзья Генри Джекила? |
| "I wish the friends were younger," chuckled Dr. |
- Жаль, что не самые молодые! рассмеялся доктор Лэньон. |
| Lanyon. |
Но, наверное, так оно и есть. |
| "But I suppose we are. |
Почему вы об этом упомянули? |
| And what of that? |
Я с ним теперь редко вижусь. |
| I see little of him now." |
- Неужели? |
| "Indeed?" said Utterson. |
А я думал, что вас сближают общие интересы. |
| "I thought you had a bond of common interest." |
- Так оно и было, ответил доктор. |
| "We had," was the reply. |
Но вот уже десять с лишним лет, как Генри Джекил занялся нелепыми фантазиями. |
| "But it is more than ten years since Henry Jekyll became too fanciful for me. He began to go wrong, wrong in mind; and though of course I continue to take an interest in him for old sake's sake, as they say, I see and I have seen devilish little of the man. |
Он сбился с пути я говорю о путях разума, и, хотя я, разумеется, продолжаю интересоваться им, вот уже несколько лет я вижусь с ним чертовски редко. |
| Such unscientific balderdash," added the doctor, flushing suddenly purple, "would have estranged Damon and Pythias." |
Подобный ненаучный вздор заставил бы даже Дамона отвернуться от Финтия, заключил доктор, внезапно побагровев. |
| This little spirit of temper was somewhat of a relief to Mr. Utterson. |
Эта вспышка несколько развеяла тревогу мистера Аттерсона. |
| "They have only differed on some point of science," he thought; and being a man of no scientific passions (except in the matter of conveyancing), he even added: "It is nothing worse than that!" |
"Они поссорились из-за каких-то научных теорий, подумал он, и, так как науки его нисколько не интересовали (если только речь не шла о теориях передачи права собственности), он даже с облегчением добавил про себя: Ну, это пустяки!" |
| He gave his friend a few seconds to recover his composure, and then approached the question he had come to put. |
Выждав несколько секунд, чтобы доктор успел успокоиться, мистер Аттерсон наконец задал вопрос, ради которого и пришел сюда: |
| Did you ever come across a protege of his-one Hyde?" he asked. |
- А вам знаком его протеже... некий Хайд? |
| "Hyde?" repeated Lanyon. |
- Хайд? повторил Лэньон. |
| "No. |
Нет. |
| Never heard of him. |
В первый раз слышу. |
| Since my time."*** |
Очевидно, он появился уже после меня. |
| That was the amount of information that the lawyer carried back with him to the great, dark bed on which he tossed to and fro, until the small hours of the morning began to grow large. |
Это были единственные сведения, полученные нотариусом, и он мог сколько душе угодно размышлять над ними, ворочаясь на огромной темной кровати, пока поздняя ночь не превратилась в раннее утро. |
| It was a night of little ease to his toiling mind, toiling in mere darkness and beseiged by questions. |
Это бдение не успокоило его лихорадочно работавшие мысли, которые блуждали по темному лабиринту неразрешимых вопросов. |
| Six o'clock stuck on the bells of the church that was so conveniently near to Mr. Utterson's dwelling, and still he was digging at the problem. Hitherto it had touched him on the intellectual side alone; but now his imagination also was engaged, or rather enslaved; and as he lay and tossed in the gross darkness of the night and the curtained room, Mr. Enfield's tale went by before his mind in a scroll of lighted pictures. |
Часы на церкви, расположенной в таком удобном соседстве с домом мистера Аттерсона, пробили шесть, а он все еще ломал голову над этой загадкой; вначале она представляла для него только интеллектуальный интерес, но теперь было уже затронуто, а вернее, порабощено, и его воображение. Он беспокойно ворочался на постели в тяжкой тьме своей плотно занавешенной спальни, а в его сознании, точно свиток с огненными картинами, развертывалась история, услышанная от мистера Энфидда.
|