Да, это было так – я чувствовал стыд. Я, психоаналитик с многолетним опытом, который сделал всего-навсего то, что матросы и школьники делают постоянно. И оттого, что я не понимал причин этого стыда, мне было ещё стыднее.
Я снова взглянул на фотографию. Меня осенило. Всё дело было в арлекине, в этой дурацкой тряпичной игрушке.
В моей памяти со всей неумолимой ясностью всплыло, как более тридцати лет назад я ложился в постель, взяв с собой лоскутного арлекина. Скинув под одеялом пижамные штаны, я засовывал игрушку между ног и тёрся об неё. Не помню, как я до этого додумался, но даже сейчас при этом воспоминании к ощущению стыда примешалось возбуждение; сукин сын вздрогнул и снова стал наливаться кровью.
Выругав себя, я оделся и пригладил волосы. Меня ждал пациент, и я непростительно его задерживал. Интересно, с чего ей пришло в голову сфотографироваться с арлекином?
14. Сигмунд Арнесон – Каролине Крейн, 14 августа 1923
Дорогая Каролина,
я оценил присланную мне фотографию, хотя надо сказать, её общество причинило мне больше беспокойства, чем удовольствия. Я не намерен оставлять вас в покое, пока не получу объяснений.
Если вы не желаете даже видеться со мной, то что заставляет вас посылать мне столь откровенные снимки? Не было ли это зашифрованное послание, которое я должен разгадать? Я почти уверен, что это так – ведь не случайно же вы использовали этого арлекина. У меня был точно такой же в детстве, и обстоятельства, в которых он фигурирует на фотокарточке, не могут быть простым совпадением. Однако ни одна живая душа не знала о том, какую роль в моей жизни выполняла эта глупая игрушка. Неужели вам и впрямь это известно? Это кажется мне неразрешимой загадкой. Никогда не верил в феномен телепатии, да и как поверить в возможность телепатии по почте?
Я думаю, что существует какое-то простое и естественное объяснение, которое лежит у меня под носом, а я не вижу его в упор. Возможно, я просто не помню, как в детские годы проболтался о своей тайне кому-то из товарищей по играм. Возможно, вы приходитесь родственницей этому человеку – почему бы и нет, ведь у вас столь явно нордический тип лица, что я сомневаюсь, настоящая ли ваша английская фамилия. Прав ли я в своих догадках? Дайте мне знать. Я буду ждать вашего ответа столько, сколько вам будет угодно. Я хочу, наконец, понять, что вы такое.
Всегда ваш
Сигмунд Арнесон.
P.S. Вы ещё не догадались, что я люблю вас? Люблю до беспамятства.
15. Каролина Крейн – Сигмунду Арнесону, 22 августа 1923
Дорогой доктор Арнесон,
вы не так умны, как я думала. С чего вы решили, будто я задумала попрекать вас грехами детства? Да кому они интересны, эти ваши грешки под одеялом с ватной игрушкой? Уж вы-то как психоаналитик должны знать о людях достаточно, чтобы не воображать невесть что о своём детском баловстве.
Чья я родственница и настоящая ли моя фамилия, какое вам до этого дело? Вы не там копаете, дорогой доктор Арнесон. Чтобы получить ответы на интересующие вам вопросы, вы должны заглянуть не в меня, а в себя. Это я и хотела сказать, когда посылала вам фотографию. Мне удалось заставить вас призадуматься, но задумались вы не о том.
Вы полагаете, будто ваши признания в любви дорого стоят? Попытайтесь ответить на этот вопрос себе, положа руку на сердце. Вы сами знаете цену своим признаниям. Когда вы взвесите их и проставите пробу, вам будет яснее, стоит ли метать их на стол снова.
Итак, если вы хотите завоевать моё расположение, вы должны лучше разобраться не во мне, а в себе. Мне нравятся только те люди, которые честны сами с собой. Пока у вас ещё есть шансы изменить моё впечатление о вас, но вы не особенно стремитесь к этому.
С наилучшими пожеланиями,
Каролина Крейн.
16. Сигмунд Арнесон – Каролине Крейн, 23 августа 1923
Дорогая Каролина!
Если бы вы знали, как я извёлся! Вы держите меня в темноте и играете со мной в какие-то игры, которые грозят мне потерей рассудка. Я брежу наяву, я с трудом могу работать. На днях, когда у меня разболелась голова, я попросил у Роу вместо аспирина – «арлекина»; я перепугался до полусмерти своей оговорки, забыв, что Роу понятия не имеет о её причинах.