– Птица, – с облегчением выдохнула девушка и, вспомнив о радуге, которую могла увидеть, побежала наверх. У нее опять было не так уж много времени: больным, конечно, нужен свежий воздух, но если такая вот захворавшая весь день носится по лесам, то она, скорее, похожа на симулянтку, и ее могут выдворить из лазарета. А ей очень уж не хотелось возвращаться в свою комнатушку, которая одновременно являлась порталом чуть ли не в ад.
Радуги в этот раз не было, и даже, к удивлению Елены, шел дождь, однако он был очень мягкий и теплый, и солнышко постоянно пробивалось из-за небольших приветливых тучек. В том самом городе, где уж дожди точно должны были быть на любой вкус и размер, она еще ни разу не встречала такого приятного и нежного дождика. От него не хотелось защищаться зонтом или прятаться под навес. Ему хотелось подставить лицо и наслаждаться прикосновениями капель. В воздухе пахло озоном и еще – мокрым асфальтом, хотя, казалось бы, откуда здесь асфальт? Пахло так, как далеко-далеко в родных краях в жаркий июльский день, когда раскаленного палящим солнцем гудрона касаются первые крупные капли дождя. Этот ни с чем не сравнимый запах лета, каникул, свободы и счастья. Необъяснимого, искреннего, какого-то внутреннего. Счастья просто от того, что ты живешь.
С улыбкой девушка спустилась по закрученной лестнице, унося с собой радость от летнего дождика в разгар осени, вышла из маяка на сумрачную мокрую поляну и стала подниматься по холму в сторону школы.
* * *
Из лазарета ее выписали очень быстро, позволив поспать там еще пару ночей, и вот Елена явилась обратно. Темный проем ее комнатушки бросился в глаза, и сразу омрачилось настроение, и утешения Кейры, что та будет следить за ее сном, не успокаивали.
– Я в прошлый раз чуть не сделала такую страшную вещь, – прошептала Елена подруге. – Я боюсь, что в этот раз я не справлюсь.
– А я уверена, что справишься, – так же шепотом ответила Кейра.
В спальне уже погасили свет. То тут, то там раздавался скрип кровати: девчонки ворочались, пытаясь угнездиться и занять удобное положение, чтобы заснуть.
– Откуда ты можешь знать? – возразила Елена, и на них зашикали.
– Дайте поспать! – это подала голос девочка с соседней с Кейрой койки, Ума. – Тебе хорошо, ты отоспалась там в лазарете в тишине, а мы тут друг друга храп вечно слушаем. Теперь еще ты мешаешь. Иди к себе живо!
Подруги послушно умолкли. Кейра тихонечко подвинулась, чтобы Елена могла уместиться рядом, и та кое-как прикорнула на боку. Подруга вскоре засопела, а Елена поняла, что крупные габариты Кейры не дадут ей как следуют улечься и заснуть она не сможет. Она аккуратно поднялась с постели и уселась на пол возле своей каморки, прислонившись спиной к холодной стене. Она долго и беззвучно плакала, глотая слезы, пока сон наконец не сморил ее.
Вначале ей снился лес и дорога к маяку, и, несмотря на неудобную позу, спалось сладко и крепко, но вдруг в какой-то момент картинка перед глазами закружилась, и яркие цвета вдруг перетекли в темные и мрачные, сочная зелень леса стала гнилостно-болотной, и Елена с ужасом увидела себя на кровати в проклятой каморке. А точнее, не в каморке, а в спальне с отвратительными витражными окнами из параллельного мира. И гостя, который находился в этой комнате, она тоже почувствовала почти сразу.
Боже мой! Сейчас он спросит с нее за невыполненное обещание! Белла так и осталась в безопасности, зато Елена полностью в его власти. И пусть она не нужна этому существу, оно просто ей отомстит. Девушка чувствовала чужую ненависть и злобу каждой клеточкой своего тела, словно тут все в этом мире было живое, испытывало эмоции, да еще и способно было их транслировать: и воздух, и коричнево-зеленые пятна на стене, и таких же оттенков лучи света, кое-как просачивающиеся сквозь мутные цветные стекла.