– Будьте любезны, – сказал Серый, не останавливаясь, и направился в другой конец узкого коридора, позвякивая ключами от кабинета.
Александр не очень хорошо понял, что значило это "Будьте любезны", он просто молча встал и направился за мужчиной в форме к кабинету.
Напряжение в висках начало зашкаливать. Казалось, что кто-то с неимоверным усилием сдавливает голову с обеих сторон невидимыми ладонями в попытке её раздавить. Когда они вошли в кабинет, оперуполномоченный щёлкнул выключателем, и дневной свет всех четырёх ламп кабинета врезался в глаза Александра Игнатьевича, учинив им немало неприятностей.
"Будьте любезны!" – сказал полиционер и указал рукой на стул, как бы приглашая гостя отделения присесть. Видимо, "будьте любезны" было любимой фразой этого господина полицейского, и он повторял её по сотне раз в день. Может, эти слова были тем немногим, от чего он ещё получал удовольствие в своей работе, из раза в раз повторяя это "будьте любезны" по отношению к понятым, свидетелям, преступникам, дебоширам, наркоманам – всем тем, кто был частью его профессиональной деятельности, а значит и частью его непростой жизни.
Сеанс снятия отпечатков и фотографирования прошёл успешно. Александр на секунду испугался, что будет вспышка от фотоаппарата, и она снова причинит боль глазам, и поэтому, наверное, на фото выглядел изрядно напряжённым, но это, в любом случае, неудивительно – день выдался непростой. За сегодня он успел многое, например, забыть себя.
Приехал врач. Маленький старый человечек с лысиной и эспаньолкой, говорил он дрожащим голосом в нос и, казалось, постоянно во всем сомневался, хотя мастерство его не могло ускользнуть от взгляда наблюдательного человека, – движения его были отточены и выверены до миллиметра. Все, что он говорил, он сам же и подвергал анализу, из-за этого казалось, что он не доверяет самому себе. Врач осмотрел Александра Игнатьевича и пришёл к выводу, что никаких видимых повреждений тела или головы нет, за исключением нескольких старых синяков на локте и коленке. Единственное, что не давало покоя врачу – в прямом смысле не давало покоя – это головная боль и тошнота, на которую жаловался пациент. Это могло быть симптомом сотрясения, сотрясение же могло объяснить всё – нужно делать снимок.
Снимок отложили до выяснения всех обстоятельств дела, а Александра Игнатьевича поместили в изолятор временного содержания до утра, по крайней мере. Ночью ему не спалось, да и отделение, надо сказать, не дремало. Район, казалось, был довольно спокойный, но то и дело воздух разрывало верещание телефона, и дважды приходил наряд, приводя с собой "нарядных" – одних, судя по всему, задержали за драку – как выяснилось позже, это были дядя и племянник. У племянника был разбит нос и подбит глаз, а дядя же светил кровавыми костяшками и разбитой губой. К утру оба успокоились и уже больше наезжали на господ полицейских, нежели друг на друга. Между ними уже не было ни следа ночной ссоры – а их родственникам и друзьям, наверное, даже могло на миг показаться, что они ещё больше сблизились после случившегося.
Вторая банда – так называемая, местная интеллигенция, судя по всему – была задержана за шум и распитие спиртных напитков в неположенном месте. Хорошо, что всех их поместили в соседний обезьянник.
Под утро Александр немного задремал, а проснулся от громкого высокого женского голоса, который доносился от окошка дежурной части. До Александра долетали обрывки фраз, он встал и подошёл поближе к решётке.
– Как это не можете… Это мой муж… – говорила женщина.
– Вы его даже не видели еще… Не положено… – отвечала визгливая дежурная.
– Вот его документы…
Две возмущенные женщины, и их не менее возмущенные голоса, – подумал Александр.
Потом раздался еще чей-то голос, только теперь мужской, но его Александр Игнатьевич уже не слышал. Хотя, пожалуй, нетрудно было догадаться, что это был голос участкового или того усталого опера.
Где-то через десять минут в помещение, куда выходили решётки камеры, влетела возбуждённая женщина, повертелась из стороны в сторону, недоуменно обернулась, и воскликнув: "Саша!" – бросилась к решётке, за которой сидел добровольный пленник. Сразу же за ней в комнату вошел участковый. Оказалось, что ночью в голове женщины, которая сидела на телефоне в дежурной части и которая первая встретила Александра в отделении, произошёл некий инцидент: обстоятельство звонка от женщины с заявлением о пропаже мужа и обстоятельство появления в здании отделения полиции забывшего свою личность мужчины столкнулись на пересечении двух извилин, вследствие чего в кровь попали сомнения, которые она высказала участковому. Я сейчас иронизирую, но, на самом деле, это небывалая удача, как бы странно это не звучало, учитывая весь калейдоскоп событий. Редко, когда люди находятся так быстро, я бы даже сказал, что люди вообще в таких случаях редко находятся. Так что это была удача!