— Как будем стричься? Выбирайте.
Иван тычет пальцем в фотографию киноартиста.
— Давай так.
Фаина хлопает в ладоши, весело кричит:
— Верочка, Верочка! Еще один!
Влетает Верочка.
— Вот эту выбрал, я же говорила.
Иван ничего не понимает, таращит глаза то на одну, то на другую.
Фаина смеется.
— Мы поспорили. Я перемешала артистов с манекенщиками и сказала, что будут выбирать артистов. Вы уже девятый!
— Совершенно правильно. — Иван вглядывается в фотографию. — Я подумал, где-то этого парня видел.
— Вот именно! Раз знакомый, давай под знакомого. Никакого выбора. Верочка, дальше спорим? Или хватит?
— Конечно, дальше. Кто-то же придет со своей головой.
Иван разводит руками:
— Ну, а меня давай под артиста.
Под щелканье ножниц, под жужжание машинки Иван и Фаина разговаривают.
— Значит, вы часто в кино ходите?
— Бываю. Раньше часто ходил, а здесь клуб маленький — когда билет достанется.
— Мы с Верочкой ни одной картины не пропускали и здесь постараемся.
— Я больше индийские люблю. Так у них сначала все жалостливо, а потом пляшут, песни поют. Добрый народ.
— А каких артистов вы знаете?
— Да никаких. На фамилии совсем памяти нет. Я вот книжки читаю — писателей не запоминаю. Читать читал, а спроси, кто написал, — не помню.
— Да-а?.. — У Фаины искреннее разочарование на лице. — А мы с Верочкой и биографии, и все роли запоминаем. Конечно, кто нравится.
Иван смотрит на нее в зеркало, хитро щурится:
— С одной актрисой я даже знаком был. На курорте познакомился. Ох и пела она!
— И ее фамилию не помните?
— Помню. Как скажет, бывало, Митюшкин, ты — прелесть, ты — чудо, я и язык проглочу.
Татьяна выходит из дамской половины, Иван видит ее в зеркале и, похоже, действительно проглатывает язык. Татьяна прощается с парикмахершами, улыбается Ивану:
— Митюшкин, ты — чудо, — и выходит из вагончика.
Иван останавливает руку с ножницами, срывает салфетку, выскакивает следом за Татьяной.
— Таня! Болтовня же все это! Для интереса вру, а интереса никакого.
— Что это ты так разволновался? — Татьяна спокойно улыбается. — Смотри-ка. И не достригся. Ты, Ваня, пошутил, я пошутила. Вот и все.
— Ты же знаешь, что не все.
— Не знаю. Иди. Девчонки видишь какие славные! Самая тебе пара.
Иван понуро идет к парикмахерской.
Иван и Костя на берегу реки. В руках у них спиннинги, но они забыты. Костя рассказывает:
— В восьмом я задурил. Не хочу учиться — и все. Пойду в вечернюю, буду работать, надоело дармоедом быть. Сашка мог бы морду мне начистить, ремнем ум-разум вколотить. А он берет три дня отгула и говорит: «Костя, айда в тайгу». Три дня он мне в глаза заглядывал, как больному. Ох и потаскал он меня по тайге… Три дня Сашка кашеварил, уху варил… У костра сядем, а он: «Кось, ну давай еще покумекаем. Прикинем». Прикидывали, прикидывали, и понял я — дурить хватит.
Иван:
— Может, жив бы был, уговорил тебя, куда определяться. В институт бы направил.
— Мы говорили. Отслужи, говорит, потом разберешься. Вообще он… Теперь мне и посоветоваться не с кем… Увидит, пацан на улице ревет — обязательно подойдет. Что с тобой, да кто тебя. Не мог он пройти, когда рядом не в норме что-то.
Речушка прижимается к скале, на которой укреплено злополучное приветствие. Далеко слышно, как дребезжат, звенят металлические буквы. Иван с Костей стоят почти под «пьиветом».
Иван задирает голову:
— Ты видел, как это было?
— Видел. Мы с ним рыбачить шли. В прошлый День строителя. Ветер поднялся, буква кувырнулась.
— Таборов послал?
— Не-ет. Таборов метался, правда. Засмеют, говорил, с этим «пьиветом». Да еще в праздник. Сашка смотрел, смотрел. Уважу, говорит, Таборова. Послал меня за веревкой.
— Веревка-то зачем?
— Он решил не по тросу идти, а со скалы спуститься, веревкой зацепить и выправить. Не успел спуститься. Он близко к краю подошел. Булыга из-под ноги вывернулась. И — все.
Иван снова задирает голову, рассматривает перевернутую букву.
Просека, готовые рельсы упираются в путеукладчик. Николай Филиппович в кабинете. Сеня, Петро, Иван на полотне. Укладывают очередную плеть.
По шпалам идет Виктор, изрядно еще не дойдя до путеукладчика, машет рукой:
— Ваня! Шабаш!
Мужики разгибаются над рельсами, ждут Виктора.
— Ваня! Ну, ты даешь! — Виктор запыхался, вспотел. — Уф! Думал, не дойду. Невеста к тебе приехала.