На самом деле, мне хотелось попросить ее показать, как правильно накладывать макияж, но тут Эд позвал меня.
— Если в комнате будет вонять китайской лапшой, это вина Майка, — предупредил он.
Мы поднялись по узкой лестнице, покрытой потрепанным ковром.
— Не пахнет, — произнесла я, когда мы вошли, но Эд все равно широко распахнул окно, впустив громкий шум дождя.
Я была удивлена, как в такой тесноте могли жить два рослых подростка, к тому же учитывая, что они не ладили. Со стороны Эда на стене висела репродукция Сальвадора Дали, черно-белые фотографии Боба Марли и Джульетты Льювис, карикатура из сатирического журнала Private Eye в рамке. На стороне Майка — четырнадцать постеров Мелинды Мессенджер и Кэйт Ллойд, в разной степени обнаженности.
— Извини за… сама видишь. — Он жестом указал на стену брата, заполненную изображениями голых сисек.
Мы устроились на кровати, и я открыла папку.
— У тебя очаровательная мама, — заметила я. — А папа на работе?
Он кивнул.
— Невозможно отдыхать, когда у тебя свой бизнес.
— А как называется фирма?
— B.R. Holt & Sons. Ничего оригинального, полагаю.
Я рассмеялась. И тут меня осенило.
— После выхода на пенсию отец надеется, что Майк возьмет бизнес в руки?
Эд фыркнул.
— Очень в этом сомневаюсь.
— Так кто же тогда…
Дверь резко открылась и в комнату ввалился Майк.
— ТУК-ТУК! Трахаемся, да?
— Мы занимаемся, — ответил Эд сквозь стиснутые зубы.
— Да ладно, умник.
Майк, пукнув и рухнув на кровать, снял носки и стал смазывать ступни каким-то кремом для спортсменов.
Глава 26
Проснувшись утром ровно в половину десятого после мучительно беспокойной ночи, я увидела сообщение от Эда:
Нашел для завтрака свободный столик на террасе. Спускайся, когда будешь готова. Сегодня замечательное утро.
Я приняла душ, зачесала волосы назад и надела желтое платье в мелкий черный горошек, мягкая ткань которого касалась коленей. Солнцезащитные очки и широкополая шляпа завершили образ.
Насыщенный аромат лимонных деревьев в горшках привел меня на террасу, выложенную толстыми мраморными плитами. Территорию окружали увитые виноградом колонны, корни ровных рядов стройных пальм покрывала голубовато-зеленая трава и бархатцы. Напротив ухоженной живой изгороди с видом на сверкающую синеву озера сидел Эд. На его столике стояла чашка капучино с серебряной ложкой и стакан апельсинового сока.
— Доброе утро, — сонно улыбнулся он.
Двадцатилетняя на вид официантка с иссиня-черными волосами, пухлыми губами и чистой, словно горный источник, кожей принесла для меня приборы. Эд мельком взглянул на нее и вежливо поблагодарил, не замечая ни красоты, ни зардевшихся щек девушки.
Отказавшись от еды, он пил только обжигающе-горячий кофе. Я же решила позавтракать сдобными булочками, бриошами с кремом и белоснежным фруктовым йогуртом.
— Я так рада, что чемодан нашелся, но боюсь, что скоро не смогу влезть в свою одежду, — пошутила я, отпивая американо. — Проблема в том, что местные кондитерские изделия не вызывают чувства вины. Есть что-то магическое в здешнем воздухе. Ты просто не думаешь о лишних калориях и ощущаешь себя… декадентом.
— Поэтому Италию любят, — ответил Эд.
Он махнул официанту, чтобы повторить свой заказ кофе.
— Когда ты в последний раз был здесь?
— Должно быть пять или шесть лет назад.
— А где именно?
— В Таскании.
— Понравилось?
— Очень!
Было интересно — этот разговор завершится так же, как и другие, еще не начавшись? Но после паузы, Эд продолжил:
— Я был в Палио-ди-Сиена. Ты слышала про лошадиные скачки, которые проходят на городской площади?
— О, я помню, ты рассказывал. Могу только представить захватывающее зрелище скачек.
— Да, правда. Ты должна поехать и посмотреть их как-нибудь.
Попивая апельсиновый сок, я всматривалась в лодочки, точечно покрывающие водную гладь, по чугунным поручням рядом с нами прыгала крошечная ласточка.
— Я размышлял над следующим шагом твоей охоты на Стефано.
— Правда?
— Не нанять ли нам итальянского сыщика?
— Это будет стоить состояние.
— Я заплачу.
Я скривила лицо.
— Ну уж нет. Ты и так оплатил проживание во дворце, и я категорически запрещаю тратить деньги на меня. Вдобавок ко всему… Я, кажется, передумала.
— После того, как проделала такой путь?