Какая гадость! Кто-то дул мне в рот и больно давил на грудную клетку. От отвращения меня чуть не вырвало. Я сделала сразу множество вещей: замычала, замотала головой, замахала руками, попыталась встать.
- Тихо ты, - мужской силуэт отстранился и помог мне сесть. - Голова болит?
Я мотнула головой, проверяя. Незнакомец расценил это как "нет" и с облегчением выдохнул. Мое новое ночное зрение позволяло видеть точеный нос, крупный рот, четкую линию подбородка, слегка вьющиеся волосы. На нем были очки-консервы - наподобие тех, что носят горнолыжники. Только сейчас сдвинутые на лоб. Парень также внимательно разглядывал меня, как и я его. И не только лицо. Мне вдруг стало стыдно за свою старую футболку и рваные джинсы. А вслед за стыдом пришла злость.
- Ты меня сбил, - мрачно сообщила я.
- Тебя воздушной волной на обочину отбросило, - ответил он, и тот час с возмущением спросил. - Ты что, правил дорожного движения не знаешь? Ты в курсе, что здесь везде частные территории находятся?
Это кладбище, что ли, частная территория? Я хотела сыронизировать, но замерла, заметив его транспортное средство. Невдалеке от нас застыла темная большая лошадь. Я даже породу эту знаю - английская верховая. Лев Андреевич только таких у себя в конюшне держал. Но уж больно неподвижно коняга стоит. А главное, из ее глаз лучики света вперед на дорогу падают. Словно фары у машин.
- Ну, так как ты сюда попала? - в голосе парня нарастало раздражение.
- А?
Я ошарашено перевела взгляд от коня на всадника.
- Я непонятно говорю?
Мне стало ясно: еще немного, и он просто сядет на своего монстра и ускачет.
- У меня голова болит, - захныкала я. - Не помню я ничего. И в глазах двоится. Отвезите меня домой. Пожалуйста!
Мне ведь реально страшно. Одна, кладбище рядом, до города брести да брести. Дай бог к утру добраться. А я есть хочу. И желудок сразу громко подтвердил: "Да-да, я тоже". Парень скривился и помог мне подняться на ноги.
- Сама сядешь или подбросить? - поинтересовался он.
Ну, так сразу и не скажешь. Пару раз каталась верхом, но от этого, сами понимаете, лихой наездницей трудно стать. Тем не менее, я гордо буркнула "Сама", и засопела, пытаясь вдеть кроссовку в стремя.
Ну, блин, какая гигантская скотина! Хорошо еще что стоит и не шелохнется. Парень не вмешивается, наблюдает. Наверное, ухохатывается в душе... Наконец, получилось. Теперь осталось только другой ногой посильнее оттолкнуться, чтобы до спины коняги достать. Ухватилась я за луку седла, оттолкнулась и в это же время почувствовала сильный толчок под попу. У-ух! Я взвилась вверх. Еще немного и я грохнусь по другую сторону дороги. Эта мысль молнией обожгла, и я замотала ногами в попытках зацепиться за седло. Приземление, а точнее приседление, чудом, но удалось. Я гордо выпрямилась и огляделась. Высоко-то как!
Между тем парень освободил стремя от моего присутствия и, чуть коснувшись его ногой, лихо взлетел на скотину позади меня. И при всех этих манипуляциях коняга и не подумала шелохнуться. Стоит, словно неживая. Но как только поводья были подобраны и шенкеля отвешена, она ожила. Так ожила, что прямо, мамочки мои! До такой скорости даже Антон не разгонял свой байк. Глаза сразу прищурились и заслезились, щеки бьются на ветру словно флаги, рот предпринимает судорожные попытки поймать воздух. А когда коняга резко затормозила, я чуть не взвыла: сначала от испуга - если бы не крепкие руки наездника, я бы так и продолжала мчаться дальше, правда, уже без лошади; а потом от облегчения - вокруг тишина, рядом теремок стоит с надписью "У Ирины". Парень спрыгнул и помог спуститься мне. Видя, как я вытираю слезы, извинился:
- Прости. Я обычно всегда один езжу, поэтому запасные очки не вожу... Есть хочешь?
Еще бы! Но, все же сочла нужным предупредить:
- Только у меня денег нет. Но я вам потом обязательно отдам.
Он равнодушно кивнул и легонько подтолкнул меня к дверям.
Внутри все было залито светом. Это вернуло краски, и мир больше не казался опасным незнакомцем. Я с облегчением вздохнула. Все как обычно и бывает в подобных заведениях: пустые столики и стойка со стеклянным прилавком-холодильником. Ассортимент еды не очень богатый: из тарелочек на меня смотрели пара салатиков да макароны с такого же цвета котлеткой. Все заботливо укутано в пищевую пленку. И порции такие крошечные! Ну, прямо как в нашей столовке. Но когда я глянула на ценники, то с трудом подавила вздох - цены здесь были ресторанные. Глаза заметались в поисках бюджетного варианта и натолкнулись на сухарики...
- Ну, - поторопил меня парень, - чего будешь?
Кстати, я угадала: глаза у него были голубые, а волосы темно-каштановые. Возраст... Ну, наверно, ближе к тридцати. Я как-то не очень хорошо его определяю. Одет парень тоже был обычно: джинсы да тенниска. Разве что вместо кроссовок кожаные сапоги, в которые были вправлены штанины.
Полная хозяйка заведения вынырнула из подсобки и, расставив руки в бока, с выжиданием уставилась на меня.
- Мне сухарики, пожалуйста, и чай... без сахара. Зря я про сахар сказала. Прозвучало это... жалко как-то.
Парень хмыкнул: - А еще горячее подогрейте. Салаты все свои тоже давайте. Есть еще что-нибудь съедобное? Хозяйка, почувствовав любителя пошиковать, приободрилась:
- Винегрет лучше не берите. Он, - она запнулась ненадолго, - вчерашний. Хотите выпечку? Я ее сама делаю. И она водрузила на прилавок корзину с пирожками и плюшками.
- Давайте, - равнодушно кивнул парень. - И бутылку Светлояра.
Мои глаза округлились, когда он забрал корзину целиком. А затем округлились глаза хозяйки, когда он бросил пятитысячную бумажку и пояснил при этом:
- Сдачи не надо.
Мне это очень и очень не понравилось. Я ему что, теперь пять тысяч должна? За это?!? В замешательстве я очень-очень медленно потянулась к румяному пирожку и откусила маленький-маленький кусочек. Корочка тоненькая и хрустящая, а за ней почти сразу начинка. М-мм! С капустой! Мой любимый! Желудок взвыл, требуя поторопиться, и я зашевелила челюстями быстрее. Все быстрее и быстрее. Потом были опустошены друг за другом тарелка с морковью по-корейски и макароны с бумажной котлеткой. Съеден еще один пирожок. И плюшечка... Светлояр, кстати, оказался вылитой Колой. И по цене, и по вкусу. Когда голод утих, я снова оказалась в состоянии воспринимать происходящее. Заметив, что парень ничего не ест, зато не спускает с меня взгляд, я вдруг вспомнила фильм "Сумерки".
- А ты что, - и снизила голос до шепота, - вампир? Парень смерил меня надменным взглядом.
- Успокойся, ты не входишь в мой рацион питания. Это, - он презрительно кивнул на опустошенные мной тарелки, - тем более.