— О! Сударь, это та самая шпага? Не позволите ли посмотреть?
Ренки недовольно поморщился. Две прошлые недели были довольно плотно забиты встречами с купцами, нудными разговорами о крупе, муке, овощах, рыбе, мясе, сене, соломе, овсе, одеялах, сукне для мундиров, обуви, ремнях, свинце и порохе, а сверху вся эта смесь была щедро сдобрена бочонками чернил и кипами бумаги. Да еще и, по слухам (которые у лейтенанта Бида обычно всегда бывали более чем достоверными), вскоре в полк должен был прибыть новый капитан-интендант, и к его приезду требовалось навести порядок в делах, чтобы даже комар носу не подточил. Так что времени не оставалось даже на то, чтобы помечтать о прекрасной незнакомке, не говоря уж об отработке фехтовальных приемов.
И вот впервые за две недели Ренки наконец выбрался во дворик штаба поупражняться со шпагой, благо мази оу Мавиинга достаточно подлечили пораненную руку. Умаявшись сидеть за столом, Ренки с почти неприличным томлением предвкушал, как наконец-то разомнет застоявшееся тело, нагрузит мышцы, прогонит кровь по венам… И тут этот мальчишка со своим любопытством.
Однако любезность и вежливость, как учил Ренки отец, — столь же неотъемлемые свойства благородного человека, как и смелость, верность или знание длинного списка предков. Истинно благородный человек вежлив даже с врагами. Особенно с врагами.
— Пожалуйста, волонтер оу Заршаа, — максимально любезным тоном ответил он, протягивая шпагу рукоятью вперед.
— Ух… — глядя восторженными глазами на сталь клинка и проверив его на гибкость и остроту, выдавил наконец волонтер. — Действительно, превосходное оружие. Какой совершенный, я бы даже сказал, изысканный профиль клинка. И вы ведь уже успели оценить этот особый узор булата? Знаете, я готов поклясться честью своего рода, что он выкован где-нибудь в Старых Землях. Возможно, даже в Олидских горах… Определенно и оттенок стали свидетельствует в пользу этого. Угу, точно. Вот, посмотрите на пятку… Новая гарда ее почти скрывает, но тут еще можно различить протазан, изображенный на всем известном клейме тамошних мастеров. Уверен, если снять рукоять и осмотреть хвостовик, там найдется и знаменитое заклинание на древнеимперском. Говорят, олидские мастера могут менять богов, как перчатки, но остаются верны своим традициям. А вы, кстати, не собираетесь поменять эфес на более нарядный? Да и ножны… Такому великолепному клинку нужно достойное обрамление!
— Нет, мне нравятся эти, — чисто из упрямства ответил Ренки, хотя и сам постоянно думал о том же. Но то, как молодой всезнайка с ходу сумел определить происхождение его клинка, весьма больно ударило по самолюбию сержанта. Увы, как ни хотелось бы ему, как подобает истинному оу, в совершенстве разбираться в оружии, печальное финансовое положение его семьи не позволяло воочию посмотреть и пощупать руками изделия лучших мастеров. И знание теории тут было невеликим подспорьем.
— Да… — согласно кивнул в ответ оу Заршаа. — Вы совершенно правы — в руке сидит как влитая. Да, определенно, я полный болван! Ведь это, кажется, шкура черного катрана на рукояти? Менять ее даже на золотую оплетку — это истинное варварство!
«Так вот ты какая — шкура черного катрана!» — подумал Ренки, никогда раньше не видевший подобную диковинку. А ведь действительно, несмотря на невзрачный вид, рукоять словно бы сама прилипала к ладони владельца, будь та даже скользкой от пота или крови. Странно, что Ренки сам не догадался о причинах подобного эффекта.
— Шпага — это инструмент солдата! — с высокопарностью произнес известную банальщину Ренки, чтобы скрыть свое смущение. — Она нужна для битвы, а не для того, чтобы красоваться перед дамами!
— Да, действительно… — Тут волонтер немного замялся, будто бы стесняясь, а потом спросил: — А не будете ли вы так любезны, сударь, провести со мной несколько учебных поединков?
— С удовольствием. Учебные шпаги хранятся вон в той пристройке, — ответил на это предложение Ренки и впервые за весь разговор не покривил душой. Фехтовать с Готором, чей класс обращения со шпагой был на удивление невысок, ему надоело. А мальчишка-волонтер, судя по всему, прошел хорошую школу. Не мог не пройти!
Первую схватку Ренки легко выиграл благодаря приобретенной за время своих скитаний наглости. Парнишка просто не ожидал, что его соперник, пренебрегая разведкой, сразу проведет длинную атаку.
Вторую ему удалось успешно завершить благодаря более высокому росту, силе и длинным рукам.
Третью выиграл волонтер, сумевший подловить Ренки на небрежности. Четвертая закончилась вничью, хотя каждый из участников был уверен в своей победе и в том, что лишь из любезности отдал победу сопернику.
Пятая продолжалась довольно долго. Оба фехтовальщика уже успели понять и приноровиться к манере фехтования соперника, оценить его класс и потому были очень осторожны. Через какое-то время Ренки почувствовал усталость (давала о себе знать недавняя рана) и болезненные ощущения в поврежденной руке. Это заставило его резко сменить стиль, перейти в отчаянную атаку и сломить сопротивление противника.
— Ух… — сказал он, чувствуя накатывающуюся слабость. — Извините, но, пожалуй, на сегодня все.
— Да, сударь, — согласился оу Заршаа. — Вы как-то сильно побледнели. Простите, с моей стороны было бестактным, учитывая вашу недавнюю рану, предлагать вам поединок.
— Ну что вы, наоборот, — соревнуясь в любезности, ответил Ренки. — Это лучший способ восстановить силы. Вы оказали мне услугу.
— В таком случае… — опять замялся волонтер. — Не согласитесь ли вы оказать мне честь и принять мое приглашение на ужин?
— Хм… — задумался Ренки. — Но ведь я всего лишь сержант, а вы волонтер. Подобное панибратство в армии отнюдь не поощряется.
— А давайте пока забудем про все эти условности, — продолжал настаивать оу Заршаа. — В конце концов, я пока только и делаю, что слоняюсь без дела, поэтому считать меня настоящим солдатом еще нельзя. Приглашаю вас как один благородный человек другого благородного человека. Это ведь нам не запрещено?
— Пожалуй, нет, — подумав, ответил сержант оу Дарээка, которому, что уж там говорить, весьма польстили слова собеседника.
— Но согласись, Ренки, твоя манера фехтования довольно безрассудна! Мой прежний учитель мэтр оу Скаарв за подобную неосторожность выпорол бы меня без всякой пощады! Он мне постоянно твердил, что искусство фехтования схоже с аптекарским ремеслом — каждое движение должно быть тщательнейшим образом выверено и взвешено. И любая небрежность преступна, ибо может стоить жизни!
К тому времени новые приятели уже успели слопать по две здоровенные тарелки с безумно вкусной рыбой, еще пару часов назад плескавшейся в океане, и запить это дело парой кувшинчиков местного коварного винца, после чего торжественно перешли на «ты». В конце концов, им обоим еще не исполнилось и двух десятков лет, а в этом возрасте знакомства заводят довольно быстро, без труда обходя все мешающие тому препятствия вроде разницы в чинах или финансового состояния.
Как оказалось при более близком знакомстве, оу Лоик Заршаа был довольно веселым, хорошо воспитанным и абсолютно не кичливым человеком. И это несмотря на свое происхождение, позволяющее ему рассказывать о придворной жизни так же легко, как Ренки рассказывал бы о быте своей деревни.
— Ха… Отец мне тоже постоянно говорил об этом, — подтвердил правильность высказывания Ренки. — И во время дуэли или в фехтовальном зале, пожалуй, так и стоит себя вести. Но когда идет большая драка, тебе некогда выверять и взвешивать, просто делаешь свое дело — и все…
— Слушай… — Глаза Лоика загорелись огнем предвкушения. — Расскажи про настоящие битвы, а?
— Ну, — задумался Ренки, лениво ковыряясь вилкой в остывшей рыбе и пытаясь подобрать слова. Но в голову почему-то лезли исключительно книжные штампы, казавшиеся невероятно блеклыми и фальшивыми по сравнению с действительностью. — Да что там рассказывать, — наконец сдался он. — Битвы — они и есть битвы. Стреляешь ты, стреляют в тебя. Ты колешь-режешь, тебя колют-режут… Вонь, кровь и грязь. Нечего тут рассказывать!