Винни прикусила прядь волос. Отставной поставщик – значит, бывший. Звучит грустно: словно раньше человек был нужен, а теперь нет.
– Он хочет открыть здесь магазин? Это шутка? Да кто сюда поедет?! – воскликнула Сесилия.
Генри склонил голову набок и прочёл по слогам:
– Лучшие лак-рич-ны-е миш-ки.
Дети приникли к решётке, а Генри даже умудрился просунуть голову между прутьями! За грязным оконным стеклом виднелись лишь тёмный массивный прилавок и несколько полок.
– Пожалуй, я пока оставлю детский багаж в машине! – крикнул у них за спиной отец.
– Да уж, спешить ни к чему, – пробормотала Сесилия. – Здесь мы точно не останемся. – Она развернулась к дому.
– Вы видели эту штуковину наверху? Вон того осьминога? – спросила Винни.
– Класс! Давайте туда залезем. Вот только как? – оглядывая крышу, поинтересовалась Сесилия.
– Я боюсь! – заныл Генри.
– Это просто животное, – попыталась успокоить его Винни. – Только очень большое. Ты же любишь животных?
– Да, люблю. Но там, на крыше, никакое не животное, ты просто так говоришь, чтобы я не плакал… – На серьёзном личике Генри появилась осторожная улыбка, и Винни ласково ущипнула брата за щёку.
– Ты ничего не забыл? – долетел до них мамин голос.
Ветер растрепал её длинные волосы. Говорила мама весело, но с некоторым усилием. Папа вынул из багажника купленный в Кардиффе букет цветов.
– Да! – откликнулся Генри. – Я всё помню! Дом высокий, как башня за́мка!
– Ах ты маленький лгунишка! Ты был тогда совсем крохой! – сказала Сесилия, хватая Генри за уши.
Он вцепился в руки старшей сестры так, как если бы она поднимала его за уши, и завопил изо всех сил. Винни засмеялась. Сесилия с Генри часто так играли, и Винни нравилось их веселье.
Входная дверь будто по волшебству распахнулась – но в дверном проёме никого не оказалось. Хотя… нет, кто-то там был в темноте – правда, довольно далеко от порога. Ребёнок? Или карлик? Генри от удивления тут же перестал кричать. Винни тоже уставилась на невысокого человека, который уже стоял на верхней из трёх ступенек, скрестив руки на груди и вскинув подбородок. Тело и голова у него были как у обычного взрослого человека, а руки и ноги слишком короткие, как у ребёнка.
– Ты коротышка с бородой! – воскликнул Генри, растирая уши.
– Что ж, к огромному сожалению, не могу не согласиться, – ответил мужчина. Он был в модной тёмно-синей шерстяной шляпе и кожаной куртке, которая скрипнула, когда он взмахом руки пригласил детей в дом: – Заходите, морские разбойники!
– Мы не морские разбойники! Мы приехали на машине, – поправил его Генри.
– Жаль, но это ничего не меняет. На нашем корабле, вставшем на якорь посреди бушующих волн, мы рады и сухопутным крысам.
– Он жутко страшный, но мне нравится! – прошептала Сесилия на ухо Винни. – Давай узнаем, как пробраться в осьминога, и посмотрим, нет ли здесь ещё чего интересного!
Первыми в дом они пропустили родителей.
– Привет, старина! – сказала мама, пожимая руку коротышке. Склонившись к самому его уху, она произнесла несколько слов, которые Винни, как ни старалась, не расслышала. Невысокий человечек с достоинством кивнул и звучным голосом ответил:
– Всегда к вашим услугам, моя госпожа!
Дети переглянулись, безмолвно решая, что сделать – рассмеяться или убежать? Вслед за родителями они поднялись по истёртым каменным ступеням и вошли в дом.
– Вот это да! Какое всё огромное! – восхищённо ахнул Генри, ухватившись для храбрости за мамину руку и оглядываясь на сестёр.
Они остановились в зале с очень высоким сводчатым потолком, всё вокруг казалось каким-то потёртым и ветхим. Стены были увешаны потемневшими картинами, на которых пароходы и парусники сражались с бурным морем или тонули в волнах. Неподалёку мерцало большое зеркало в золотистой раме с коричневыми пятнами на стекле, а на двери невероятно огромного шкафа болтался замок, ключ от которого, судя по всему, потерялся лет сто назад.
– Мы как в старинном замке у моря! Вот здорово! – шёпотом сказала Винни Сесилия.
– Ты так думаешь? – без восторга отозвалась Винни.
Она бы с радостью взяла маму за руку, как Генри, но в другой руке мама несла большую корзину с английскими булочками-сконами, сэндвичами и термосом с чаем… Да и Винни уже исполнилось двенадцать лет, и пора было вырасти и не пугаться всего на свете, как Генри.
– Пусть заходят! Впустите их! – послышалось из-за двери, и Винни вздрогнула.