— Да, да, подробности тут совершенно ни к чему. А-а-а… Если даже у меня впоследствии и возникнет желание их узнать, спрошу у наших мастеров по бальзамированию. Уж они то осведомлены о малейших тонкостях данного дела, — согласно промычал впечатлительный принц, у коего появились все признаки приближающейся рвоты.
— Высочество, я не возражаю. Потом, у себя дома, так и быть, поступай, как заблагорассудится, — «разрешила» чародейка, после чего с явным нажимом произнесла: — Однако сейчас лучше отвлекись на другую тему и поведай, одобрительно ли ты относишься к действиям, которые лично я намеревалась предпринять и о которых только что поставила тебя в известность. Или наоборот, считаешь, что наши спутники избрали более подходящий выход. Как ты, конечно же, уразумел, они собирались отделаться от лишних хлопот проще, взяв, да и упрятав, так сказать их, все скопом, в матушку сырую землю.
Принц промолчал, ибо в тот момент для него было гораздо актуальнее подавить позывы к извержению содержимого желудка.
— Я жду, — поторопила Хельга, эгоистично игнорируя проблемы собеседника.
— Ну-у-у, — протянул принц, по успешному завершению серии глотательных движений гортанью. Затем, в явном замешательстве поскребя в затылке короткопалой рукой, он весьма предусмотрительно ответил вопросом на вопрос: — А зачем тебе это знать? Я то жив.
— Пока, жив, — назидательно поправила его чародейка, — но кто знает, что произойдёт в будущем?
— Я везунчик и мне всё сходит с рук. К тому же Белый Ралфа, знаменитый на весь Новый Мир прорицатель из королевства Гринфаль, предсказал, что проживу я ещё пятьдесят лет. А помру на своём ложе, от через чур усердных стараний, трёх умелых девок, — сообщил принц, попытавшись бодро улыбнуться. Но, вместо желаемого результата получилась откровенно малосимпатичная гримаса.
— Не тешь себя пустой надеждой. Белый Ралфа — отъявленный шарлатан. Так, по крайней мере, всегда утверждал мой отец. А уж он то отлично был осведомлён об истинной цене всех, кто подвизался в этой, по большей части сомнительной сфере, — безжалостно развеяла чародейка, сладкие иллюзии принца. — И знаешь, Высочество, я конечно не прорицательница, но по моему… Погибнешь ты, пожалуй, очень скоро. В смысле в самом что ни на есть ближайшем будущем. И естественно не там, где есть роскошная кровать с развратными, придворными шлюхами, а тут, в Запретных горах.
— Превосходно умеешь поднять настроение, госпожа, — унылым тоном проворчал принц. — А-а, отчего такой неутешительный для меня прогноз?
— Да всё оттого, Высочество, что ты до сих пор не соизволил высказаться ясно, чётко и без увёрток на заданный тебе вопрос, — топнув ногой, воскликнула рассерженная чародейка. — А я терпеть не могу спрашивать дважды. Мне уж легче превратить твою особу в жалкую букашку, да раздавить подошвой сапога. Прямо здесь, на клочке земли, где ты сейчас стоишь.
— Никто из ныне живущих магов не способен трансформировать одно существо в другое, — заметно сомневающимся тоном возразил принц, умолкая затем с явным раздумьем на челе. Но, предвидя реакцию чародейки на дальнейшее затягивание ответа, он очень быстро спохватился и принялся торопливо её заверять: — Тем не менее, я вполне согласен, согласен-согласен! Целиком и полностью! Во всеуслышание заявляю! Да-да-да! Согласен именно с твоими действиями! На мой взгляд, они были призваны наилучшим образом разрешить, сию скорбную проблему. Возникшую, э-э, к счастью по недоразумению.
— Ага, заинтересованная сторона считает вот как! Значит, всё же моя затея, отнюдь не кощунственна и не омерзительна! — восторжествовала Хельга, окидывая меня с эльфом взглядом победительницы. Правда, дриада, не удостоилась даже этого. Чародейка её просто проигнорировала, словно та была совершенно пустым местом.
— Ну и стервозный у девчонки характер, — в очередной раз мысленно отметил про себя я. — Вот уж будущий супруг будет рад! Впрочем, найдёт ли она ещё такого дурака, несмотря на всю свою женскую привлекательность?
— Так это же более чем очевидно. Ежели здраво помозговать, — стал тем временем и дальше, легко признавать правоту чародейки, принц. Что, по всей видимости, свидетельствовало о том, что в душе он уже нашёл оправдание своей податливости перед её напористой волей.