ДОПОЛНЕНИЯ
ТЕКСТЫ ЛЮДВИГА ТИКА
Послесловие{60}
На этом месте я сорок шесть лет назад прервал свое юношеское сочинение. Через несколько месяцев — так я задумал его — Рим должен быть взят штурмом{61}. Ваятель Больц, который тоже приехал в Рим, во время битвы за город похищает возлюбленную Штернбальда, но последний, встретив ее в горах, после упорной борьбы вырывает ее из рук ваятеля. Они спасаются в уединенном Олевани.
Позднее, путешествуя во Флорентийских владениях, Франц встречает в богатом загородном доме своего отца, Лудовико же, оказывается, — брат его, он тоже здесь и с ним жена — знакомая нам красавица-монахиня. Все счастливы — завершиться истории предстояло в Нюрнберге, на кладбище, где похоронен Дюрер и Себастьян тоже тут.
Не раз в течение долгих лет брал я в руки перо, намереваясь продолжить и завершить книгу, но не мог привести себя в прежнее расположение духа, необходимое для этого.
Короткое послесловие, которым я в молодости заключил первую часть книги, навело многих читателей на мысль, будто мой друг Вакенродер на самом деле участвовал в ее написании. Однако это не так. Какая она ни есть, книгу написал целиком я, хотя она и перекликается с вакенродеровским «Отшельником». Когда я работал над книгой, друг мой был уже смертельно болен.
Л. Тик.
Берлин, июль 1843 года.
Продолжение романа
Мария и Франц, тесно прижавшись, сидели рядом в одной из беседок небольшого сада, и Франц в восхищении любовался цветами, окаймлявшими аллеи.
— Не иначе как некое доброе божество, — начал Франц, — соткало мой жизненный путь, подобный прелестной золотой сказке.
— Сколько лет дожидались тебя эти цветы? — спросила Мария. — Вот и сейчас, как много, много раз, снова шелестят надо мной деревья, но теперь они научились внятному языку, с ясностью различаю я звуки дружелюбных дуновений ветра, добрые духи больше не уносятся прочь с облаками, нет, все они опустились на землю в этом саду.
— Никак не опомнюсь! Никак не посмею до конца осознать свое счастье, — в восторге вымолвил Франц, — голова у меня кружится, словно во хмелю, мне страшно, не сон ли все эти деревья и цветы, эти яркие краски и твои поцелуи, не суждено ли мне пробудиться в моей прежней жизни, как если бы все вдруг спохватились, что я недостоин такого блаженства?
— О счастливое «сегодня»! — воскликнула Мария. — Нет больше ни «вчера», ни «завтра», вечность поглотила время.
— Прошлое превратилось в настоящее, — подхватил Франц, — надежда и вера соединились в прекраснейшем союзе. Лесная поляна, моя юность, песни, которые я услышал ребенком, — все возвращается ко мне еще более прекрасным, мои страдания и тоска снова со мною, и только теперь я по-настоящему переживаю их, ибо знаю, о чем страдал и тосковал.
С этими словами Франц поцеловал возлюбленную, а она любовно обвила его шею своими нежными белыми руками, и уста их встретились. В это время появилась мать девушки, вернувшаяся от обедни, которую никогда не пропускала, священное благочестие набожной христианки еще светилось во всем ее облике, и дочь пристыженно взглянула на нее.