И тут же сама отвернулась, чтобы утереть слезы… Перед глазами ее встал Шаверни: упавший на одно колено, окровавленный и бледный. Она знала, что маркиз ранен, но не хотела говорить об этом…
Если удар не поражает храбреца сразу насмерть, то терзаться незачем. Флор ждала спасения от обоих: от Лагардера и от Шаверни.
Принцу очень хотелось знать, о чем они говорят. Но стоило ему наклониться к дверце, как девушки замолкали, теснее прижимались друг к другу.
«Мне будет трудно из разлучить, – думал он, – и эта дружба может помешать моим планам. До чего же глупа цыганка! Я подобрал ее, чтобы открыть ей путь к богатству и славе, а она добровольно от всего отказывается… Она истинная дочь своего племени: чувства для нее важнее денег и почестей, тогда как я ради них нарушил все законы Божеские и человеческие… Правда, теперь близится расплата и моя погибель… Погибель? Да полно. Так ли все непоправимо? Нужно лишь убрать с дороги Лагардера и вновь увидеться с регентом… Пока же, однако, я спасаюсь бегством от этого непобедимого шевалье!»
Он сжал кулаки и скрипнул зубами. Лошадь его подпрыгнула, ибо он в бешенстве вонзил шпоры ей в бока.
Взгляд его устремился к спутникам, скакавшим вокруг.
– Лишь Навай и Шаверни посмели оставить меня, – проворчал он, – прочие все здесь… все, кто не погиб! Я обещал им, что в наступающий день они будут или первенствовать в Париже, или мчаться по испанской дороге с грузом золота и надежд… – Он насмешливо повторил: – Первенствовать в Париже! В этот час нет никого, кто был бы ниже нас… и это еще не конец! Если бы нам вздумалось вернуться, то весьма вероятно, мы бы прямиком отправились на Гревскую площадь… Но мы еще посмотрим! Будущее принадлежит смелым и сильным!
Гордо выпрямившись, он сверкнул глазами, словно бросая вызов судьбе.
– Они пошли за мной ради золота! – воскликнул он. – И они его получат! Я швырну им его в лицо, я заплачу все, как и обещал. Надежды? Разве их нет? Селамар[14] сдал карты, Альберони ждет нас, предстоит крупная игра! Когда-то коннетабль[15] де Бурбон обратил оружие против отчизны… Эти люди – не королевской крови и не командуют войсками, но зато я купил их со всеми потрохами! Вместе со мной они поднимут шпаги против регента и против Франции… Хвала Господу, я не француз! Тем хуже для них! – И, снова пришпорив лошадь, он крикнул: – Быстрее! Быстрее!
Отряд полетел вперед, словно стая демонов. Но преследователи мчались еще быстрее, хотя это и казалось невозможным…
Их было всего трое. Однако возглавлял маленький отряд Анри де Лагардер!
Кем же он был, этот Лагардер?
Он походил на рыцаря Круглого стола[16], невзначай заехавшего в эпоху отвратительных оргий и необузданного разврата. Его юность с безумными шалостями и проказами внезапно кончилась, когда на долю его выпала благородная задача – защитить невинное дитя от наемных убийц, нанятых принцем Гонзага, который предательски заколол герцога Неверского во рву замка Кейлюс, чтобы завладеть его состоянием.
Ребенка звали Авророй. Это была дочь Невера.
Лагардер не сумел спасти ее отца, на несколько минут ставшего ему другом, но зато успел пометить шпагой руку убийцы, надеясь впоследствии отыскать его. Затем он скрылся вместе с Авророй в Испании.
В самом деле, опасность отнюдь не миновала, ибо могущественный принц продолжал вынашивать кровавые планы: первое злодеяние не принесло ему ожидаемых плодов, поскольку дочь Невера осталась в живых.
Гонзага, коварством не уступающий Макиавелли[17], путем хитроумных интриг добился того, что вдова несчастной жертвы согласилась взять его имя. Но большего ему добиться не удалось: желанное богатство никак не давалось в руки, ибо на имущество Невера был наложен секвестр[18] до появления законной наследницы – пропавшей девочки.
Вот почему слугам и сообщникам принца было приказано неустанно искать сиротку, которой в случае обнаружения грозила неминуемая гибель.
Лагардеру пришлось вступить в схватку с безжалостным и всемогущим врагом, и это сражение стало образцом рыцарственного служения даме. Правда, в этой тяжкой борьбе он обрел помощников. Во многих обстоятельствах его выручали и поддерживали двое весьма странных субъектов: Кокардас-младший и Паспуаль.
Они были учителями фехтования, и Лагардер, которого они называли Маленьким Парижанином, стал их любимым воспитанником. Однако в ночь, убийства герцога Неверского оба они оказались среди нападавших – Лагардер же поклялся покарать всех убийц.
Отчего же он простил и вновь допустил к себе этих людей?
Потому что наши храбрецы, дабы заслужить снисхождение, делом доказали шевалье свою преданность: поступив на службу к принцу Гонзага и Пейролю, главнейшему из его подручных, они сумели оказать неоценимые услуги Лагардеру, объявленному вне закона.
Прошли годы. Аврора де Невер превратилась в красивую девушку, и ее спаситель, не смея признаться в том самому себе, всем сердцем полюбил свою питомицу.
Однако шевалье не мог колебаться в выборе между любовью и долгом. Когда маркиз де Шаверни, родственник вдовы герцога Неверского, рассказал ему о преступном намерении Гонзага обратить в свою пользу имущество под секвестром, если законная наследница не появится перед семейным советом в день совершеннолетия, он принял смелое решение вернуться в Париж вместе с девушкой. Поскольку враги его обладали безграничными возможностями, он не мог прибегнуть к силе – ему осталась только хитрость.
Укрывшись в шутовском обличье горбуна, он последовательно претворял в жизнь невероятно сложный план, дабы обмануть и переиграть принца: сумел пробраться в его дворец; спрятавшись за потайной дверью, следил за ходом семейного совета, собранного, чтобы обездолить вдову и девочку-сироту; не дал этому совету принять решение, объявив несчастной матери, что дочь ее жива и будет возвращена ей неким шевалье де Лагардером во время бала в Пале-Рояле; сверх того поклялся, что на этом же балу герцог Неверский из могилы укажет на своего убийцу.
И принцесса, отринув многолетний траур, отправилась на празднества, устроенные Филиппом Орлеанским; Лагардер, которого объявили вне закона, прорвался к ней через цепь гвардейцев, – но, к сожалению, один, без девушки, ибо Пейролю удалось наконец похитить ее.
Тогда шевалье, в присутствии регента и перед всем двором, воскликнул, схватив за руку принца Гонзага: «Это моя отметина! Я узнаю ее!»
Никто не посмел поверить в виновность принца, стоящего на вершине славы и могущества. Обвинение, брошенное ему в лицо, обернулось против смельчака, ибо Гонзага, многоопытный и хитроумный игрок, не упустил свой шанс расправиться с врагом.
Огненной палате было предписано рассмотреть дело Лагардера, обвиненного в убийстве герцога Неверского и в похищении его дочери.
Казалось, все рухнуло, и бедный шевалье был обречен.
Но любовь оказалась сильнее.
В долгих беседах с матерью юной Авроре удалось доказать, какая удивительная самоотверженность таилась в сердце осужденного.
Лагардер был приговорен к смерти, но на семейном суде он возгласил:
– Я обещал, что принесу свидетельство Невера. Час настал! Мертвый заговорит! – Затем, указав на свиток в руках принца Гонзага, он вскричал: – На этом пергаментном листе, где сделана запись о рождении дочери Невера, вы найдете имя его убийцы, – имя, поставленное им самим перед смертью! Вы услышите голос из могилы! Сломайте печати!
Придя в ужас, Гонзага выдал себя, бросив в огонь свиток, на котором не было написано ничего.
Затем, словно обезумев от бешенства и жажды мести, он ринулся к сообщникам, поджидавшим его с подготовленными лошадьми, поскольку не исключал, что потерпит поражение в борьбе с таким противником, как Лагардер.
14
Антонио де Селамар (1657—1733), испанский дипломат. Будучи послом Испании во Франции, вместе с герцогом Мэнским и его женой составил заговор с целью посадить на место регента испанского короля Филиппа V, внука Людовика XIV. По завещанию Людовика XIV Регентский совет должен был возглавить герцог Мэнский, но Филипп Орлеанский сумел привлечь на свою сторону враждующие между собой придворные клики. Вскоре совет был упразднен, и страной вплоть до 1723 г. правил регент единолично.
16
Рыцари Круглого стола – герои европейских средневековых повествований, воплощение нравственных идеалов рыцарства (король Артур, Ланселот, Гавейн и др.). Согласно одной из легенд о короле Артуре, круглый стол, вокруг которого восседали лучшие рыцари страны, был сделан волшебником Мерлином и достался Артуру в качестве свадебного подарка от отца невесты принцессы Гиневры;
17
Никколо Макиавелли (1469—1527), итальянский политический мыслитель. Главной причиной бедствий Италии считал ее политическую раздробленность, преодолеть которую, по его мнению, могла лишь сильная государственная власть. Ради упрочения государства Макиавелли допускал любые средства.
18
запрещение или ограничение, налагаемое государственной властью на пользование каким-либо имуществом.