После того как мы обошли Турлейк и окружающие города, мы снова повернули на север и вышли к Винной реке. Она отличалась от Оленьей реки, как корова от жеребца. Серая и спокойная, она скользила через открытые поля, медленно двигаясь по своему широкому, покрытому гравием руслу. На нашей стороне реки была дорога, которая шла более или менее параллельно течению. По ней двигались по большей части стада коз и овец. Мы всегда слышали, что подходит пастух или стадо, и легко избегали их. Винная река была не такой судоходной, как Оленья, потому что была мельче, а по краям встречались песчаные отмели, но лодки по ней плавали. Со стороны Тилта вдоль Винной реки лежала широкая дорога и часто встречались поселки или даже города. Мы видели, как мулы тянут вверх по реке баржи; я решил, что таким способом суда приходится переводить через мели. Селения на нашей стороне реки, по-видимому, ограничивались деревушками у переправ и редкими торговыми центрами кочевых пастухов. Там можно было найти трактир, горстку магазинов и пару домов, цепляющихся за опушку леса. Мы с Ночным Волком избегали их. Те немногие поселки, которые мы встречали на нашей стороне реки, в это время года пустовали.
Кочевые пастухи, в более теплые месяцы обитавшие в разномастных шатрах и палатках, пасли свои стада на центральных равнинах, степенно двигаясь от колодца к колодцу через богатые пастбища. На улицах поселков и стенах сложенных из дерна домов росла трава. В этих заброшенных городах был мир и покой, и все-таки эта пустота напоминала мне о селениях, разграбленных пиратами. Мы никогда не подходили к ним близко.
Мы оба похудели и стали сильнее. Я сносил свои туфли и вынужден был залатать их сырой шкурой, и поскольку мои штаны протерлись, я обрезал их до икр. Я устал постоянно стирать свою рубашку; кровь "перекованных" и нашей добычи оставалась на груди и манжетах. Рубашка была залатана и оборвана, как у нищего, и неровный цвет делал ее еще более жалкой. В один прекрасный день я уложил ее в свой тюк и пошел дальше без рубашки. Дни были достаточно теплыми, так что я не замерзал, а более холодными ночами мы обычно быстро двигались, так что я грелся теплом собственного тела. Я загорел и стал почти таким же темным, как мой волк. Физически я чувствовал себя прекрасно. Я был не так силен и мускулист, как в то время, когда работал веслом и сражался. Но я чувствовал себя здоровым, ловким и мог трусить рядом с волком всю ночь и не уставать. Я был быстрым и бесшумным животным и снова и снова доказывал себе свою способность выживать. Я восстановил большую часть веры в себя, которую уничтожил Регал. Не то чтобы мое тело простило и забыло все то, что сделал с ним Регал, но я притерпелся к шрамам и приступам боли. Я почти перестал думать о подземелье и не позволял моей темной цели замутить эти золотые дни. Ночной Волк и я шли, охотились, спали и снова шли. Это было так хорошо, что я перестал ценить каждое мгновение. И все это было потеряно в одночасье.
Когда стемнело, мы спустились к реке, собираясь как следует напиться, перед тем как пуститься в путь. Но когда мы подошли к воде, Ночной Волк внезапно застыл и прижался брюхом к земле. Я последовал его примеру, и мое неразвитое обоняние уловило незнакомый запах.
Что и где? - спросил я его.
Я увидел их, прежде чем он успел ответить. Крошечные олени, изящно движущиеся к воде. Они были не намного больше Ночного Волка. У них были спиральные рога, слегка похожие на козьи и отливавшие черным блеском при свете полной луны. Я знал об этих созданиях только из старой книги Чейда и не мог вспомнить, как они называются.
Еда? - коротко предположил Ночной Волк, и я немедленно согласился. Дорога, по которой они шли, позволила бы нам достать их одним прыжком. Мы с Ночным Волком не двигались с места, выжидая. Олени подошли ближе. Учуяв прохладную воду, они спешили и вели себя беспечно. Мы пропустили мимо нас первого, чтобы напасть на ту часть стада, где олени были сбиты плотнее всего. Как только Ночной Волк, изготовился для прыжка, в ночи пронесся долгий дрожащий вой.
Ночной Волк сел и возбужденно заскулил. Олени исчезли, взметнув вихрь копыт и рогов, но мы оба были слишком потрясены, чтобы преследовать их. Наш ужин внезапно превратился в легкий отдаленный стук копыт. Я недовольно смотрел им вслед, но Ночной Волк, по-видимому, даже не заметил их бегства. Раскрыв пасть, он издавал звук, средний между воем и плачем; его челюсти дрожали и шевелились, как будто он пытался вспомнить, как говорить. Дрожь, которую я почувствовал в нем, когда где-то далеко завыл волк, заставила мое сердце сжаться. Если бы моя мать внезапно позвала меня, шок не мог бы быть больше. Ответный вой и всхлипывающие подвывания раздались с небольшого холма к северу от нас. Первый волк присоединился к ним. Ночной Волк крутился на месте, тихо поскуливая. Внезапно он откинул голову и сам прерывисто завыл. За его воем последовала тишина, потом стая на холме снова подала голос - не охотничий клич, а просто заявление о своем присутствии.
Ночной Волк бросил на меня быстрый виноватый взгляд. Не веря, я смотрел, как он бежит к вершине. После мгновения замешательства я вскочил на ноги и последовал за ним. Он уже был довольно далеко, но, почувствовав меня, замедлил шаг и обернулся.