— Слава Тебе, Господи! — гремит вокруг и во мне.
— Свят, Свят, Свят! — отзывается ангельский мир.
Все умолкает и ждет.
— Да будет Свет, — гремит Слово из вечной тишины.
И стал свет зримый, и воцарился. И вижу я в сердцевине его — Вседержителя на престоле славы. И Крест искупительных мучений Его, сияющий, как тысяча солнц. И тает сердце и поет славу Отцу моему и Господу. И нечистые уста мои неустанно произносят сладчайшее слово во вселенной: Иисус…
И там, вокруг ослепительного Престола, вижу я святых Божиих, при жизни угодивших Ему чистотой, подвигами и смирением. И узнаю их, хоть и не видел никогда, лишь некоторых на иконах. И прошу едва слышно: «Вси святые, молите Бога о нас». И встают они радостно, и обращаются ко Господу Сил и милостей, и воздевают руки к Его невыразимой светлости, и воссылают Ему свои пламенные молитвы.
И вижу я там множество молящихся православных, живущих на земле, но духом вознесенных в эти высоты сердца. И вижу множество людей, о которых они молятся. И вижу, как Господь милостиво благословляет каждого, чье имя звучит. И дивлюсь я увиденному, а уста немолчно несут сладчайшее Имя, произносимое на земле: Иисус…
— Слава Тебе, Показавшему нам Свет! — благодарит и ликует тварный мир.
— Спаси, Боже, люди Твоя и благослови достояние Твое, — звучит под сводами храма баритон священника.
— Видехом Свет истинный, прияхом Духа Небесного, обретохом веру истинную, Нераздельней Троице поклоняемся: Та бо нас спасла есть, — поет хор.
Странник
Невидимый занавес приоткрылся на миг и снова закрыл от меня панораму вечности. Сейчас это где-то живет и кажется возможным, но таким неприступно далеким. Литургия закончилась. Выхожу из храма. Сознание, как с высокой горы, сходит в низины земли.
— Это страшно — стоять у Престола Божиего!
— А Престол в алтаре храма — это не то же самое? Перед земным Престолом тебе не страшно? Бог восседает и на Небесах, и в каждом земном православном храме.
— Зачем нам открывают это?
— Для укрепления веры.
— Из чего все это? Откуда оно?
— Это живет в центре сердца. Господь человеку от рождения вместе с душой вкладывает семя Царства Небесного. И каждый может при желании пройти этот путь.
— А почему всё так знакомо? Будто происходило раньше.
— Ты читал об этом в Евангелии и у Святых отцов. Бог Слово познается через слово откровения, данное Святым. Вот почему Церковь обязывает непрестанно читать Евангелие и Предания. Тогда свет Истины просвещает всего человека: дух, душу и тело. То, что ты прочел и принял сердцем, остается с тобой навечно.
— Благодарю тебя. Что же мне делать дальше?
— Странствовать. Ты же для этого вышел из дома.
— Мне бы сначала к настоящему страннику примкнуть.
— Да вот он — только оглянись.
Оглядываюсь и действительно вижу присевшего на траве худощавого мужчину лет пятидесяти с выгоревшим рюкзачком за спиной, с иконой на груди. Да и сам он напоминает мне кого-то иконного. Только кого, сейчас не вспомнить. Радость от пережитого и от этой нежданной встречи наполняет меня.
— Экий ты колоритный, брат, — открываю рот от восторга. — Дай-ка я тебя рассмотрю… Силён, силён!
— А теперь поругай, — просит собеседник, робко поглядывая на меня прозрачными глазами мудреца.
— Зачем?
— А чтобы не потщеславиться.
— Это пожалуйста, — с готовностью соглашаюсь. — Ходят тут, понимаешь! Привыкли там у себя! А здесь вам, между прочим, не там. Совсем уже всякую наглость потеряли. Ну как, хватит или еще добавить?
— Хорошо, хорошо, — слегка улыбается странник, — спасибо.
— Всегда готов. А ты кто?
— Не видишь? Странник. Вот сума, вот посох, а вот икона. Странник… Хожу из монастыря в монастырь. По благословению.
— И сколько в день проходишь?
— Обычно семь Богородичных правил.
— Это сколько ж, если в километрах?
— По-разному, брат. Иногда птичкой летишь, а иногда ползешь черепахой. Как нагрешишь…
— А сейчас откуда и куда?
— От преподобного Сергия к благоверному Даниилу.
— Можно мне с тобою рядом? Если уж не странником, то хотя бы странствующим?
— Странствующим, говоришь?.. Можно, если тихо и с молитвой.
— Тебя как величать, странник? — спрашиваю по-родственному.
— Валерий. А тебя?
— Тихон. Послушай, а ты голоса слышишь?
— Святые отцы учат нас, что в сердце и в уме человека постоянно звучат голоса. Их несколько: свой собственный, голос ближнего, молва или голос толпы, ангельские вразумления, которые называются голосом совести; ну, и… этого самого, двойника-мучителя. Чтобы знать, какому голосу верить, а какой отвергать, нужно иметь различение духов. Голос, в котором слышишь любовь и уважение к твоей свободе воли — совесть. Если голос предлагает прощать ближнего, любить Бога, смиряться, молиться и каяться — это тоже совесть. Ну, а если голос предлагает что-то страстное, тревожное, гордое или, скажем, отложить спасение назавтра — это голос того самого двойника. Отвергай его.