медведь, теряя опору, чуть ли не тыкался, мордой в землю. Бедняга ревел от зло-
сти и от страха, срываясь порой на панический щенячий визг.
Канболет не смог удержаться и рассмеялся от души. Он понимал своего
воспитанника: трудно найти лучшую забаву для смелого и сильного юноши. Од-
нако пора было и кончать эту забаву.
Вот и женщина кричит, что больше не в силах удержать свою проклятую
скотину, и пусть один медведь или поскорее прикончит другого, или отпустит его
с миром.
— Бати! — крикнул Тузаров. — Хватит измываться, над бедным животным.
Оставь его в покое.
Юноша отпустил зверя и дал ему пинка в зад, отчего медведь перекувырк-
нулся через голову. Оказавшись, снова на четырех ногах, он уже не стал огляды-
ваться, а со скоростью зайца бросился наутек и с хрустом вломился в чащу подлес-
ка.
Коза сразу успокоилась, обвела надменным взглядом всех присутствующих
и стала как ни в чем не бывало пощипывать молодую травку. С сияющими от сча-
стья глазами Кубати подошел к Канболету. Тузаров покачал головой:
— Доволен? Справился с худым полуживым зверем? Чуть не до смерти за-
мордовал несчастного медведя, еще не набравшего сил после зимней спячки. Не-
хорошо, братик, обижать тех, кто слабее тебя.
Кубати густо покраснел, не зная, то ли принимать слова воспитателя за
шутливую похвалу, то ли за серьезный упрек. По виду Тузарова невозможно было
в таких случаях угадать, ругает он тебя или одобряет. И никогда он ничего не объ-
яснит, предпочитает оставлять своего капа в мучительном неведении.
Вдруг женщина крикнула так, что мужчины вздрогнули:
— Канболет! Ты ли это?!
Тузаров только сейчас по-настоящему посмотрел на женщину и узнал ее
сразу.
— Нальжан? Ну конечно, Нальжан! — он спрыгнул с коня и подошел к ней.
Ровесница Канболета, знавшая своего тлекотлеша еще ребенком, когда они
вместе с шумной ребячьей ватагой бегали купаться па Терек, порывисто обняла
его и заплакала.
— Уж и не мечтала тебя когда-нибудь увидеть...
Канболет взял ее за круглые, но совсем не по-женски широкие плечи, за-
стенчиво отстранился от ее высокой груди и долго всматривался в ее лицо, пора-
жавшее своей грубоватой красотой, которая могла скорее отпугнуть, чем привлечь
к себе мужчину. Да и ростом она была на полголовы выше Канболета. Нальжан
родилась в семье третьестепенного уорка. А уж в кого такая пошла — неизвестно.
Вероятно, несколько поколений ее худосочных предков, никогда не отличавшихся
ни мощью, ни приятной наружностью, копили и копили силу, по крохам отклады-
вали красоту, чтобы когда-нибудь разом свалить накопленное богатство па одного
из будущих наследников (хотя хватило бы и на двоих). Этим наследником и ока-
залась Нальжан. В ее огромных темно-карих глазах Канболет видел силу и не
женский разум. Хватало в них еще места для бесконечной доброты, а возможно, и
для более сильного чувства. Глаза эти давали понять, что они могут быть и гроз-
ными, особенно если над ними сдвинутся черные, почти сросшиеся брови. При
улыбке ее крупные пунцовые губы, очерченные решительно и четко, обнажали
два ряда безупречно ровных белых зубов.
— Ты почти не изменилась, Нальжан, — сказал Канболет. — Только еще
красивее стала. И удивительно, что еще не встретила достойного тебя жениха. —
Тузаров заметил, что ее крепкий стан туго стягивала шнуровка коншибы — де-
вичьего корсета. (Как отличать девушку от замужней женщины по манере носить
головной убор, он тоже помнил.)
Нальжан из приличия сделала вид, будто немного смутилась.
— Ты удостаиваешь меня добродушной шутливости, молодой наш хозяин.
Да ведь мне, глупой привередливой деве, всегда хотелось иметь мужа хоть немно-
го похожего на тебя. А таких не попадалось. Вот и упустила я свое время. Видно,
теперь всю жизнь придется оставаться в доме старшего брата-вдовца.
— А где твой брат?
— А здесь, в Шеджемском ущелье. Так и живет в маленькой усадьбе наших
родителей. Ты ведь знаешь, моя старшая сестра была замужем за одним из уорков
твоего отца, а родители наши умерли рано, и сестра забрала меня еще маленькой
девочкой в свою семью. Помнишь ее?
— Немного помню.
— Тогда ты должен помнить, что обе ее дочери вышли замуж, а сама она
умерла незадолго до того страшного случая, когда твоего отца... Нальжан запну-
лась.
— Помню, — коротко ответил Канболет. — Ну, а муж твоей сестры?
— Убит в тот же день, что и другие защитники тузаровского дома. О, аллах!
Пошли семь громов и семь молний на вшивую голову князя Алигоко! — глаза
Нальжан гневно засверкали, румяные щеки побледнели. — Это он, сын змеи и
шакала, виновник всему. Чтоб его потомству...
— Постой, добрая наша Нальжан, — мягко прервал ее излияния Канболет.
— Об этом мы еще поговорим в более подходящее время. Мы с моим каном только
что вернулись из далекого путешествия. Пристанища пока не имеем и...
— Ни слова! Ни слова больше, славный наш хозяин, иначе получится, будто
я сама не догадалась попросить тебя о великой чести воспользоваться домом мое-
го брата. А за мою недогадливость он оторвал бы мою глупую голову. И правильно
бы сделал. Пойдем скорее! — И она так рванула веревку, привязанную к рогам ко-
зы» что та с жалобным блеянием грохнулась оземь. — Сюда» по этой тропинке
вниз, к реке, а там и жалкая наша лачуга совсем близко. Нет, аллах наверняка на-
кажет меня за длинный язычище и короткий умишко. Но брат еще страшнее...
«Какое трогательное сравнение, — подумал Тузаров. — И, кажется, оно не в
пользу Всемогущего. Не-е-е, добродетельная богобоязненность никак не привива-
ется кабардинской женщине».
Давясь от еле сдерживаемого смеха, Канболет передал поводья коня воспи-
таннику, который, не мигая, с застывшей улыбкой все время прислушивался к бе-
седе старых знакомых.
Южный склон хребта, возвышающийся над левым берегом Чегема, немного
круче северного. И лес на этом склоне гуще, разнообразнее. Если на теневой сто-
роне господствуют вековые чинары, то на солнечной чего только нет: и боярыш-
ник, и кизил, и дикие груши, и колючий шиповник, и мушмула — все цветет, бла-
гоухает, и каждый корешок жадно тянет соки из пробудившейся к жизни земли, и
каждый зеленый листочек взахлеб упивается ярким светом весеннего послеполу-
денного неба.
С одного из поворотов тропинки открылся вид на бурливую многоводную
реку. Стал слышнее грохочущий шум потока, разбивающегося об огромные валу-
ны. В некоторых местах берег обрывался к воде отвесными скальными уступами.
Тропинка извивалась теперь вдоль реки, скоро она спустилась к самой воде, затем
снова поползла кверху. Наконец путники вышли на небольшое, чуть покатое пла-
то, заросшее травой и мелким кустарником. Неподалеку показалось несколько
строений, видимо, относящихся к одной усадьбе, подальше — небольшое село.
— Мы уже почти дома, — объявила Нальжан.
Но тут их внимание привлек внушительный отряд всадников на противопо-
ложном, более пологом и ровном берегу, по которому была наезжена широкая до-
рога. Всадники ехали вверх по течению реки — навстречу Канболету и его спутни-
кам. В этом месте берега сходились близко, и через реку можно было бы легко пе-
ребросить камень.
Больше половины конников составляли крымские татары. Вслед за передо-
выми, среди которых, наоборот, кабардинцев оказалось побольше, ехали какие-то
важные персоны. На белом арабском жеребце восседал толстый, надутый созна-
нием собственного величия татарин в пышно изукрашенных одеждах. Чуть поза-