на ковер увесисто шлепнулся пузатенький кошелек со звонким металлом, кото-
рый в Крыму пользовался гораздо большим почтением, чем в Кабарде, ценившей
хорошо заточенную сталь неизмеримо выше. Аслан развязал шелковый шнурок и
высыпал передо мной горсть серебряных монет.
— Ровно сотня пиастров! — объявил он. — Здесь почти все турецкие, но вот
эти, самые крупные — русские ефимки (австрийский талер с надпечаткой герба
дома Романовых). Каждый из них стоит четыре пиастра. Согласен на такой за-
клад? Смотри, я не жаден, как многие мои сородичи.
— Ну и я не жаден.
Аслан паша протянул мне пару костяных кубиков, в каждую грань которых
были вделаны мелкие рубиновые зернышки числом от одного до шести.
— Начинай.
До сих пор у меня не укладывалось в голове: как это можно — принимать
гостя и тут же вести с ним торговые сделки или затевать азартные игры? Но я еще
раз вспомнил, что нахожусь совсем в другой стране, чьи обычаи отличаются от
наших.
Я бросил кости.
На одном кубике выпало два, на другом — три. «Ну вот и все, — подумал я,
игра окончена».
Однако Аслану, довольно усмехнувшемуся при виде моей неудачи, повезло
еще меньше: у него выпало один и три.
— Деньги твои, — сказал он спокойно. — Ставлю еще столько же. Теперь я
бросаю первым.
Покатились костяные кубики. Вот остановился один — шестеркой вверх, за-
тем замер другой, уставившись на суетный наш мир четырьмя бесстрастными
красными глазками.
— Ха! — Аслан хлопнул в ладоши. — Это уже неплохо. Твоя очередь, Болет-
паша!
К стыду своему должен признаться, что хмель азарта ударил неожиданно и
в мою голову. И пока не замерли на ковре кубики, я с трепетным волнением ждал
результата. И он снова оказался в мою пользу — шесть и пять. И сразу я будто
опомнился. Передо мной вдруг встали на мгновение строгие глаза моего отца. Я
зажмурился, чувствуя жгучий стыд. Воровато оглянулся на Кубати и с облегчени-
ем убедился, что мальчик спит и, кажется, уже давно. Чуть в сторонке от нас он
откинулся на подушки, свернулся калачиком и мирно посапывает, иногда озабо-
ченно вздыхая во сне
Мой бысым рассмеялся так, словно услышал от меня веселую шутку.
— Легкая у тебя рука, светлоликий мой черкес! А ну, попытаем счастья в
третий раз.
— Нет, дорогой Аслан-паша! Хватит. Я сейчас бросил кости второй и по-
следний раз в жизни. И этот второй выигрыш я уже не возьму.
— Как?! — удивился Аслан. — Почему?
— Потому что я ощутил в себе зарождение низменных страстишек азартно-
го игрока.
Аслан испытующе посмотрел мне в лицо и надолго задумался.
— Ладно, — сказал он наконец. — Только вторую сотню монет забери все
равно.
— Нет. Не могу.
— Возьми, говорю! — рассердился паша. — Я ведь проиграл!
— Считай, что это было в шутку. И еще. Мне будет очень приятно, если ты
примешь от меня в подарок ружье — оно тебе, кажется, понравилось.
— Постой...
— Учти, что пять зарядов вороха должны весить ровно столько же, сколько
одна нуля чистою свинца...
— Но я не понимаю...
— А что тут не понимать? — я сделал вид, будто не понял, что имеет в виду
паша. — Вот тебе пуля, — я протянул ему чуть сплюснутый шарик свинца (он был
у меня образцом), — заказывай точно такие же. Если, повторяю, пять пороховых
зарядов будут весить столько же, сколько эта пуля, то стрельба без промаха будет
зависеть только от тебя.
— Ты благородный человек, — торжественно возвестил Аслан-паша. — И
пусть аллах осыплет тебя своими милостями! Кстати, о каком сорте пороха идет
речь, друг мой Болет?
— Ну вот это уже мужской разговор, — обрадовался я, ибо совесть моя вновь
обрела покой. — Надеюсь, для тебя, друг мой Аслан, раздобыть достаточный запас
русского пороха, а еще лучше — пороха инглизов не составит особого труда? Ту-
рецкого на заряд требуется больше, да и не так он надежен.
— Ха! Турецкий! — паша пренебрежительно махнул рукой. — Такой товар не
по нашему достоинству. — Он покатал пулю на ладони. — Приблизительно десять
драхм... (мера веса, равная 3.7 грамма)
— А утром я покажу тебе, сколько пакли надо расходовать на пыжи и с ка-
ким усилием уплотнять заряд...
— И на расстоянии ста шагов можно попадать в цель не больше человече-
ской головы? — подхватил Аслан-паша.
— Не больше кошачьей головы, — уточнил я.
— Ага! Ну теперь я кое с кем посостязаюсь! Завтра же начну упражняться.
Хотя бы и по дороге в Бахчисарай. — Он любовно поглаживал приклад эржибы. —
Да, а нам с тобой, гость с Кавказа, не по пути ли? Поедем вместе. И братишке
твоему найдется лошадь.
Аслан-паша постепенно выяснил, что у меня пет в Крыму ни одного знако-
мого, что мне, в общем-то, неважно, куда и с кем ехать, что до сих пор у меня нет
ясных намерений относительно устройства своей жизни на ближайшие времена.
И вот тогда он предложил, а я, подумав немного, согласился заняться обучением
мальчишек из родовитых семей. С десяток лоботрясов, как объяснил паша, нужно
натаскивать в стрельбе из лука, в обращении с конем и саблей, закалять их дух и
тело. К ним был приставлен один наставник, да недавно он сам свалился с лошади
и разбил себе голову о камень.
— Твое положение будет значительным и почтенным, — сказал Аслан-паша.
— И не сомневайся в том, что я заставлю этих чванливых скупердяев щедро возна-
граждать тебя за искусство, которому ты станешь обучать их раскормленных не-
дорослей.
Но я, конечно, думал не о богатстве, наживать которое не входило в мои на-
мерения. Главным было для меня — сделать из Кубати настоящего мужчину и хо-
рошего кабардинца. Я спросил у Аслана, может ли мой «братишка» состоять в
числе моих будущих учеников. Услышав благоприятный ответ, я больше не коле-
бался. На этом мы закончили нашу продолжительную беседу. Аслан удалился на
отдых куда-то во внутренние покои дома. Пришел его слуга Халелий, чтобы под-
готовить мой ночлег в гостевом зале...
Так закончился первый и, можно сказать, неплохой день нашего с Кубати
пребывания на незнакомой земле Крыма.
Годы, прошедшие в Бахчисарае, оказались довольно однообразными. И это,
наверное, к лучшему...
С самого начала все получилось так, как и предполагалось по замыслу Ас-
лана. Он меня представил нескольким важным татарским вельможам, которые
хотели вырастить своих сыновей знаменитыми военачальниками. Первое время
то один сановник, то другой приезжал в сопровождении внушительной свиты к
месту наших игрищ, чтобы понаблюдать, не тратится ли время даром: видно, не
доверяли моей молодости. Однако, посмотрев, как их отпрыски с щенячьей зло-
стью рубят лозу, уверенно держась в седле при быстром галопе, как все искуснее
применяют приемы сабельного боя или, замерев, словно изваяния, подолгу дер-
жат в вытянутой левой руке древко лука, удовлетворенно ухмылялись и приходи-
ли в благодушное настроение.
С увлечением отдавался этим мужским играм и мой Кубати.
В первый же год он заметно окреп и прибавил в росте.
Мы жили в небольшом, но уютном доме с двумя комнатами. Чуть ли не по-
ловина маленького дворика, огороженного высоким глинобитным дувалом, была
упрятана под навес. Через садик с несколькими сливовыми, абрикосовыми и пер-
сиковыми деревьями протекал чистенький арык с ключевой водой. Плата за
аренду составляла немалую сумму. Дорого тут стоили и дрова. Но меня это совсем