меня, так я предпочитаю наших простых богов: ведь им поклонялись еще мои
предки. Не понимаю всяких молодых да резвых племянников, что готовы самого
Псатху до слез довести. Если ваш новый бог так всемогущ, то чем же ему могут по-
вредить жалкие — по словам татар — деревянные идолы! Тот, кто велик, тот не
ревнив, как глупая баба...
— Нет, нет, я никогда не стану охаивать чужую веру, — смог наконец вста-
вить слово юноша. — Я совсем по другому поводу смеялся. А теперь прощай, доб-
рая женщина, меня ждут.
Кубати торопливо повернулся и зашагал к верхней окраине котловины.
— Будь удачна твоя дорога и твой промысел! — крикнула ему вслед старая
крестьянка.
Кубати быстро обогнул крутую дугу «котла» и, заприметив неподалеку ко-
рявые ветви дикой груши, напрямик, не придерживаясь тропинки, побежал к мес-
ту условленной встречи.
* * *
Здесь уже был Куанч, занятый свежеванием крупного оленя. Новые, еще до
конца не отросшие рога зверя покрывал густой темно-желтый пушок.
— Уо-о, Канболет! — уважительно протянул Кубати.
— Стрела — прямо в сердце! — торжественно возвестил Куанч.
— Ну, а ты, братишка, по какому случаю жег порох? — спросил Тузаров. —
Где твоя добыча?
— Моя добыча досталась старой, но хитроумной Хадыже и старому, но еще
более хитроумному христианину по имени Иуан — наверное, последнему шогену,
которого я видел в жизни! — парень был весел и возбужден.
Канболет заинтересованно поднял брови. Кубати охотно обо всем рассказал,
смеясь и подшучивая над своим невольным положением соглядатая.
Тузаров добродушно кивнул головой:
— Ну хорошо, гроза свирепых вепрей! Иди помоги Куанчу.
Разрубленную на куски тушу, а также присоленную и туго свернутую шкуру
уложили в переметные сумы и навьючили на лошадь. Теперь Куанч должен был
спешить к дому: время почти летнее — мясо надо скорее пустить в дело.
Канболет с Кубати решили не торопиться. Приятно провести время в утрен-
нем лесу, да еще в такую чудесную погоду. А обратный путь они теперь знают. Не
заблудятся.
В сторону моста вела тропа, проложенная по неширокому, слегка покатому
к северу плоскогорью, поросшему дубом и чинарой. Отдаленный ропот Чегема
доносился сейчас с запада. Оттуда же наши охотники вдруг услышали быстро
приближающийся топот, похожий и на олений и на конский. Верным оказалось и
то и другое. Сначала между стволами деревьев замелькали ярко-рыжие шубки
двух ланей, да еще пятнистая, словно крапленая солнечными зайчиками, младен-
ческая одежка двух или трех оленят, а затем появились и всадники.
— Да кто же это маток с детенышами травит? — возмутился Тузаров.
Всадников было трое. Впереди на мощном вороном коне скакал разодетый
совсем не по-охотничьи толстый мужчина с большими навыкате глазами и раз-
дувшимися, как у загнанной лошади, вывороченными ноздрями, за которыми
почти не было видно коротенького сильно приплюснутого носа. Канболет вдруг
узнал этого человека и, не думая о последствиях, резко метнулся наперерез коню,
успел ухватиться сбоку за уздечку и с силой дернуть ее на себя. Коня развернуло
на полном скаку и он еле удержался на ногах. Зато седок вылетел из седла и, как
туго набитый хурджин, покатился по мягкой земле. Два других всадника, ехавшие
немного позади, резко осадили коней и выхватили сабли из ножен. Кабардинские
уорки — видно, очень знатного гостя сопровождали — готовились жестоко отпла-
тить за неслыханное посягательство на их подопечного. Но разве они знали, с кем
имеют дело?
Сначала оба они бросились на Канболета, не замечая или просто не прини-
мая в расчет юношу. Тузаров хладнокровно парировал их удары клинком своей
сабли. Уорки пытались с двух сторон зажать его лошадьми, но Канболет неожи-
данно подпрыгнул и оказался верхом на крупе одного из коней. Затем он кулаком,
в котором была зажата рукоять сабли, двинул в шею сидящего перед ним всадни-
ка — и тот вяло соскользнул на землю. В это мгновение второй уорк, замахнув-
шийся для резкого рубящего удара наотмашь, вдруг почувствовал, как некая не-
преодолимая сила обхватила его сзади поперек талии (так, что хрустнули ребра) и
вытащила из седла.
— Брось оружие, — прошептал ему кто-то на ухо, — а то сломаю.
Уорк не стал уточнять, что именно будет сломано — сабля или спинной хре-
бет, и бросил клинок. Наконец он стоял ногами на земле и теперь мог обернуться.
— Мальчишка! — хрипло выдохнул уорк. — Здоровый и сильный, но маль-
чишка!
— Сабля у тебя хорошая, — коротко сказал Кубати, снимая с побежденного
пояс вместе с ножнами от клинка. — Она теперь послужит мальчишке, раз не
удержалась у мужчины. А вот кинжал твой похуже, чем у меня. Но ничего, я пода-
рю его другому мальчишке.
Тоскливый рев вырвался из глотки уорка. Он побежал к толстому стволу
чинары, сбросив по дороге шапку, и воткнулся в дерево бритым своим теменем.
Взглянув на распростертое тело под чинарой, на кровь, брызнувшую из рассечен-
ной на голове кожи, Кубати растерянно обернулся аталыку.
— Это он зачем?
— Разве тебе неясно? Когда их найдут, он окажется раненым, без сознания.
С него и спроса не будет. — Канболет презрительно передернул плечами. — Каж-
дый по-своему спасается от позора.
— А с этим что?
— Тоже будет жить... Правда, погладил я его сильнее, чем хотел.
Совсем рядом грохнул выстрел. Кубати осторожно дотронулся до своего
правого уха и почувствовал кровь на пальцах. Тузаров побледнел:
— Бати!
Юный Хатажуков впервые увидел страх в глазах воспитателя.
Но Канболет быстро опомнился и в два прыжка очутился возле толстого
крымца. А тот, сидя на земле, отбросил в сторону разряженное ружье и уже це-
лился из пистолета. Тузаров ударом ноги вышиб пистолет из его рук.
Паша резко вскочил и заорал по-татарски пронзительным голосом:
— За это вы поплатитесь вашими подлыми жизнями! — его блеклые выпук-
лые глаза зеленоватого цвета еще сильнее выкатились из орбит, а жирные щеки,
покрытые сетью красных прожилок, дрожали от истерической ярости. — Да знае-
те, кто я?! Услышите мое имя — задохнетесь от ужаса!
— Не задохнемся! — рявкнул Канболет. — Мы знаем тебя, Алигот-паша.
Тузаров обернулся к Бати:
— Что там у тебя, мальчуган?
— Ха! — пренебрежительно и даже не без некоторой гордости отмахнулся
юноша. — Кажется, половина мочки срезана.
— Ну и слава аллаху!
— Мучительной смерти, смерти в ужасных пытках — вот чего вы оба заслу-
живаете! — верещал паша. — Не прикасайтесь ко мне! Я сераскир великого хана,
его наместник на Кавказе!
— Знаем, знаем, — теперь уже спокойным тоном гудел Тузаров. — А раз мы
все равно уже заслужили пытки и смерти, то хоть клыки тебе, паша, обломаем. —
Он снял с татарина богатую перевязь с великолепным луком, который висел у не-
го за спиной в налуче, широкий пояс с кинжалом и саблей. — Смотри, братишка!
А сабля-то моя! Вернулся дамасский клинок к своему хозяину. Вот для кого стара-
лись те бахчисарайские грабители!
— Она самая! — обрадовался Кубати. — Только ножны для нее сделали.
— Ну конечно, разве такой боров смог бы опоясать этим клинком свое брю-
хо! А погляди на кинжал — узнаешь, чьи руки над ним потрудились!
— О-о, бедный наш Хилар! — почти простонал Кубати. — Как не узнать его
работу...
— Лютая смерть... страшные муки за покушение на возвышенную особу... —
вновь начал было свои угрозы Алигот-паша, но Канболет не дал ему договорить:
— Не замолчишь — я заткну твой бахчисарайский фонтан. Понял? — он за-