– При всем желании не могу вам объяснить это, мистер Картер, так как я и сам не понимаю этой ужасной загадки.
– Но ведь трупы на самом деле находятся здесь в этой комнате, ведь это неоспоримый факт, не так ли?
Служащий только кивнул головой.
– Вероятно, совершенно нельзя допустить возможность, чтобы эти лица, да еще и в таких комнатах, прошли через вестибюль, оставшись незамеченными?
– Это совершенно невозможно.
– Когда именно эта комната в последний раз была занята?
– Я уже говорил вам, мистер Картер, что наше помещение для новобрачных еще ни разу не было занято.
– Входил ли вчера в гостиницу кто-нибудь, похожий на одно из этих трех лиц.
– Никто за исключением господина, прибывшего в полночь вместе со своей женой.
– Если оставить в стороне костюм, то остаетесь ли вы еще при убеждении, что тот молодой супруг и этот покойник представляют собой одно и тоже лицо?
– Да... хотя теперь, когда я немного более спокоен и трезвее обдумываю это дело, я должен сознаться, что тот и другой не могут быть одним и тем же лицом – и все же это мне кажется весьма похожим на истину.
– Не нашли ли вы какого-нибудь внешнего сходства между трупом молодой женщины в следующей комнате и молодой женой, собиравшейся вместе со своим супругом снять помещение для новобрачных?
– Нет, хотя такое сходство пожалуй все-таки есть. Да, теперь, когда вы об этом заговорили, мне и самому начинает так казаться! Но конечно это не может быть одно и тоже лицо.
– Разумеется нет, так как ведь обе женщины встретились здесь. Правда, одна из них была мертва. Равным образом и двое мужчин не могут быть одним и тем же лицом. Но все-таки вы допускаете, что между обеими женщинами есть сходство?
– Возможно. Но покойница гораздо красивее, чем та женщина – и волосы ее не так темны.
– Займемся другой женщиной. Когда она от ужаса вскрикнула, показался ли вам этот крик естественным?
– Такой крик не издаст и самая лучшая актриса.
– Ладно, дальше: вы говорили мне, что дама как раз сняла вуаль и вам удалось взглянуть в искаженные ужасом черты ее лица. И что же, выражение ее лица в этот момент также показалось вам естественным, вызванным настоящим испугом – или, быть может, тут была тонкая игра? Думаете ли вы действительно, что эта женщина была на самом деле ошеломлена неожиданным зрелищем?
Старший служащий энергично покачал головой.
– Я повторяю, мистер Картер: по моему мнению тут не было игры.
– Хорошо. А затем женщина эта опять закрыла лицо вуалью?
– Нет, она не была в состоянии сделать этого, это сделал ее муж, когда они вместе пробежали обратно через коридор.
– Женщина была близка к обмороку?
– Больше того: в течение короткого времени она на самом деле была в обмороке, и мужу пришлось трясти ее очень сильно, а потом он что-то шептал ей.
– Вы не слышали, что именно он ей говорил?
– Ни одного слова.
– А когда вы после этого заговорили, он казался очень раздосадованным?
– Только в первый момент, а потом он извинился.
– Какое впечатление произвел он на вас?
– Он казался таким же испуганным и ошеломленным, как и его жена. Но он лучше умел владеть собой.
– Разумеется, на то он мужчина. Будьте добры, опишите мне его, как только можете подробно.
– Он был очень бледен и очевидно, был весьма взволнован. Когда он говорил, он постоянно лизал губы, как будто они у него пересохли, и хотя он был весьма возбужден, мне все-таки показалось, что он часто хватался за задний карман брюк, как бы для того, чтобы удостовериться, тут ли его револьвер. Я вырос в блокгаузе в прерии и знаю это движение.
– Отлично подмечено, – вставил сыщик, – а как обстоит дело с швейцаром, который нес два ручных чемодана – вы больше его не видели и не говорили с ним?
– Нет, – сознался Гаррис, – во всей этой суматохе я еще и не подумал о нем.
– Где он теперь находится? – осведомился Ник.
– Он дежурит только до полуночи. Услуга, оказанная молодой чете, было его последним делом и, вероятно, он прямо после этого ушел домой.
– Да это ясно. Он, вероятно, проводил молодых супругов к боковому выходу и больше уж не вернулся в гостиницу.
– Я так думаю.
– А все-таки это не совсем понятно, – задумчиво произнес сыщик, – ведь швейцар присутствовал при том, как молодая чета сделала в комнате для новобрачных то ужасное открытие. Казалось бы, в нем должно было пробудиться любопытство, которое заставило бы его остаться, несмотря на то, что его рабочие часы кончились.
– Пожалуй, это так, и теперь, когда вы заговорили об этом, мне это тоже кажется странным, тем более что этот швейцар, очень еще молодой человек, всегда был крайне любопытен.
– Так вот, – решил сыщик, – когда вы спуститесь в контору, то сейчас же пошлите кого-нибудь за этим швейцаром – лучше всего послать полисмена – и затем пусть он побудет в конторе, пока я с ним поговорю. Но я не думаю, что его уже найдут, я опасаюсь, что он бросил свое место у вас навсегда. А теперь скажите мне, не кажется ли вам, что молодая чета знала уже заранее, какое зрелище ее ожидает в комнате для новобрачных?
– Откровенно говоря, сначала вся эта история показалась мне искусно подстроенным делом, но теперь, когда я спокойно обдумал все происшествие, я пришел к обратному заключению.
– Почему именно? – внимательно спросил сыщик.
– Видите ли, мистер Картер, – ответил Гаррис, слабо улыбаясь, – если служащий в гостинице чего-нибудь стоит, то он должен быть хорошим наблюдателем и уметь судить по выражению человеческих лиц. Могу только повторить, что испуг на лице молодой женщины был неподдельным, и это равным образом относится и к ее супругу.
– Благодарю вас. Вы дали мне три превосходных ответа. А теперь скажите мне еще, какое впечатление произвел на вас этот господин, когда он немного пришел в себя?
– Откровенно говоря, он походил на человека, который увидел привидение и знает, что виденное им только и могло быть привидением. Другими словами, он показался мне человеком, обыкновенно хладнокровным и отважным, но выброшенным из обычной колеи непонятным явлением.
– Прекрасно. Ну, а когда молодая чета так поспешно удалилась, полагаете ли вы, что это произошло только вследствие того ужасного зрелища, или, быть может, по какой-либо другой причине? Но, пожалуйста, отвечайте на этот вопрос, отнюдь не руководствуясь моим мнением.
– Действительно, мне почти казалось, что они бегут от какого-то врага. Не думаю, что один только вид трупа произвел на них столь сильное впечатление, а полагаю, что они приводили этот труп в какую-то таинственную связь с собою же, и что все это происшествие вселило в них страх перед опасностью, заставивший их бежать немедленно.
– Только что я собирался сказать тоже самое, это-то и было впечатление, произведенное на молодую чету, – заметил сыщик, и прибавил: – а теперь скажите, Гаррис, вам когда-нибудь приходилось слышать о некоем докторе Кварце?
– Конечно, очень часто.
– И вы когда-нибудь видели этого доктора Кварца?
– Даже весьма часто.
– Останавливался ли он у вас в Гранд-Отеле?
– Конечно, в течение всей последней недели. Он занимал комнаты, расположенные позади помещения для новобрачных. У него на дому происходил какой-то ремонт или что-то в этом роде, и потому он временно должен был переселиться. Конечно, мы тогда еще не знали, с каким негодяем мы имели дело.
– Могу себе представить. А теперь комнаты, в которых жил доктор Кварц, опять заняты?
– Доктор Кристаль занимает приемную и ванную, а спальную мы отдали, как отдельную комнату.
Ник Картер тихо свистнул и коротко кивнул головой.
– Отлично! – воскликнул он затем, – скажите, Гаррис, эти два доктора поддерживали между собой оживленные отношения?
– Утверждать этого не смею, они общались между собой не больше и не меньше, чем это бывает среди жильцов в гостинице.
– Не казалось ли, что оба врача были знакомы уже и раньше? – осведомился сыщик.
– Об этом я, откровенно говоря, и не думал и не наводил об этом справок.
– Давно ли вы знаете этого доктора Кристаля?
– Со времени открытия Гранд-Отеля.
– И что же?
– Он часто приходил в гостиницу в качестве гостя, и денег у него, по-видимому, было много. Он заявил нам, что собирается практиковать в Канзас-Сити и что хочет снять у нас несколько комнат на большой срок, если мы разрешим ему повесить внизу свою вывеску.