Глава четвертая
Подавленный и напряженный
Оказавшись дома, я все еще чувствовала себя неуютно из-за мужчин, поджидавших около школы. Не узнай их Оскар днем ранее и не отрицай этого потом, вероятно, их образ не крутился бы у меня в голове, но Оскар их узнал – я была уверена в этом. Однако, понимая, что, скорее всего, меня ожидает тяжелый день, я подумала, что сейчас более разумно будет заняться сумкой Оскара.
Первые несколько дней, когда ребенок оказывается под опекой, обычно очень загружены, и я предполагала, что мне придется уделить много времени разговорам по телефону.
Я втащила сумку наверх и отнесла ее по коридору в комнату Оскара. Был прекрасный весенний день, солнце светило в окно спальни. Приоткрыв окно, я расстегнула сумку и принялась перебирать вещи, лежавшие внутри.
Как по мне, содержимое сумки выглядело так, словно тот, кто ее паковал, попросту пошвырял туда всю одежду Оскара, какая попалась ему под руку. Часть вещей нуждалась в стирке, и я отложила их в сторону; другие были чистыми, но не глажеными. Имелась пара пижам, казавшихся слишком маленькими для Оскара, пара серых школьных брюк, поношенные синие брюки для бега, непарные носки (которые я разобрала), несколько пар трусов, жилет, куртка на молнии, новые кроссовки и старое банное полотенце. Еще в сумке нашлись четыре пластиковые машинки.
В общем, это был скудный и довольно грустный набор вещей, однако я начала раскладывать чистую одежду по ящикам, а игрушечные машинки положила на полку в комнате Оскара. Как приемный родитель, желая лучшего для ребенка, я испытывала большое искушение выбросить старые вещи и купить ему новых взамен. Я в самом деле куплю Оскару много новой одежды и игрушек, однако от старых избавляться не буду: они – живое напоминание о его доме и воплощение связи с семьей, и, кроме того, по закону эти вещи принадлежат его матери.
Забрав из сумки чистую одежду, я сгребла остальное и отнесла вниз, где положила в стиральную машину к другому белью. И вовремя: едва запустилась стирка, как зазвонил мой домашний телефон. Я ответила из кухни. Это оказался Эндрю – социальный работник, закрепленный за Оскаром.
– Доброе утро. Как у Оскара прошла ночь? – спросил Эндрю.
– Хорошо. Он не плакал и нормально спал. Хотя, похоже, он привык спать с матерью и еще какими-то женщинами. Не знаю, кто это. Оскар назвал несколько имен, но сказал, что они не его сестры, кузины или подруги.
– О скольких женщинах идет речь?
– Он упомянул о трех. Я записала их имена в дневнике. Назвать их вам?
– Не сейчас. Я буду знать больше, когда поговорю с матерью мальчика, но из того, что мне вчера сказал мистер Новак, можно сделать вывод, что они живут в многоквартирном доме и заботятся о детях все вместе.
– Тогда понятно, – сказала я. – Хотя Оскар очень неопределенно описал их. Он дал довольно мало информации. У меня сложилось впечатление, что он с этими женщинами не очень близко общается. Но он хорошо поужинал и позавтракал, – продолжила я. – Сейчас он в школе.
– Да, я только что говорил с директрисой. Как я понял, мистер Новак привез некоторые из вещей Оскара.
Школа и социальные службы тесно сотрудничают в вопросах защиты детей.
– Да, я их уже распаковала, – ответила я. – Там немного одежды и пара игрушечных машинок. Мне нужно будет купить ему еще, а также дополнительную школьную форму.
– Хорошо. – По его голосу я поняла, что Эндрю делает пометки. – У Оскара есть какие-нибудь проблемы с поведением?
– Нет, пока нет, хотя он у меня всего пару дней. Сейчас он очень спокоен и замкнут, но не расстроен. Он не хотел принимать ни ванну, ни душ, и я не стала настаивать. – Последний пункт касался не только гигиены; это означало, что у меня не было возможности оценить, в каком Оскар физическом состоянии, например, есть ли у него другие раны, кроме синяка на щеке.
– Я собираюсь организовать для него медицинский осмотр, – надеюсь, удастся назначить его на сегодня, чуть позже, – сказал Эндрю.
Обычно, когда дети впервые оказываются под опекой приемного родителя, их осматривают медики, но иногда на то, чтобы устроить такой осмотр, нужно несколько дней.
– Мать Оскара все еще за границей, – продолжал Эндрю, – но я оставил ей сообщение на голосовой почте, попросив мне перезвонить. – Оскар ничего больше не говорил вам о том, как у него появился этот синяк?
– Нет.
– Никаких других ран вы на нем не обнаружили?
– Нет. Но я не видела его раздетым. Вначале он хотел спать в своей одежде. Я уговорила его сменить ее на другую, но мне пришлось ждать за дверью его спальни, пока он переодевался.