— Может, госпожа, велите унести его куда подальше отсюдова?
Резкий вопрос девки так напугал Анну, что она вздрогнула, схватившись за сердце. И на секунду отвернулась от скульптуры.
— Не стоит, пускай здесь будет, у ели. Свечей как можно больше зажги. Да не подкрадывайся сзади, напугала!
— Виновата, барышня.
Анна выдохнула, вновь обернулась к статуе, и холод пробежал по ее спине: мертвые глаза ангела смотрели уже не вверх, а прямо на Аннушку. Запахло тающим воском, послышался треск свечей.
— Детям спать пора, я их сама уложу… — как зачарованная произнесла Анна, не сводя взора с ангела. — Матрен, поспи сегодня у дверей детской… Пойдем в постель, Машенька.
Она взяла девочку за руку и быстро вывела ее из гостиной. Матрена побежала за ними. Захлопнулись двери. В помещении разом потухли свечи. Никто не увидел, как голова изваяния медленно повернулась и посмотрела ушедшим вослед.
Казалось, десятки волков собрались стаей и разом завыли протяжную голодную песнь. Именно так стонала за окном вьюга и свирепо свистел ветер, раня мелкими снежинками лица попавших в буран людей. Ныне никому бы не хотелось оказаться на месте ямщика в дальнем пути или бродяжки, оставшегося без крова.
Анна смотрела в окно в надежде, что батюшка и сестрица с мужем уже добрались до Москвы и дорога их прошла без злоключений. Госпожа Невская видела, как в свете луны мрачно блестел лед реки Оки, протекающей недалеко от усадьбы. Поежившись от холода, онемевшими пальцами Анна Димитриевна взяла книгу со сказочной поэмой, выпущенной совсем недавно, но уже прославившей на всю империю романтичного красноречивого поэта, выпускника Царскосельского лицея. Анна, бывало, зачитывалась его любовными стихами, и майор Невский, прознав об увлечениях дочери, одним из первых достал книгу, решив сделать ей дорогой подарок. Залпом прочтя поэму, Анна осталась под впечатлением и желала теперь поделиться сказкой с племянниками. Андрюша и Машенька лежали в постелях, а тетя, сидя в кресле, зачитывала строчки нежным голосом, который все же дрожал, словно от предчувствия чего-то нехорошего:
Дети уснули быстро, даже не дослушав о похищении Людмилы злобным колдуном. Утомленная странной тревогой, заснула и Анна. Она не помнила в деталях, что ей приснилось, но в этом сне точно мелькали какое-то белое лицо без глаз и большая каменная говорящая голова из поэмы.
Разбудила Невскую книга, вдруг выпавшая из рук. Погасли последние свечи. Комнату затопило тьмой. Метель за окнами успокоилась, но в стенах поселился холод, а в воздухе стояла сырость, как в темнице. Запах был таким резким, что горло защекотал кашель. Аннушка чиркнула огнивом, зажигая новую свечу, взглянула на детей и выдохнула: те мирно спали, крепко укутавшись в одеяла. Перекрестив племянников, она осторожно перешагнула порог детской, намереваясь попросить Матрену заварить чай. Мысль о горячем прочно засела в голове. Снаружи крепостной не оказалось. Анна не имела привычки часто злиться, но сейчас сжала губы, силясь подавить гнев. Когда Матрена так ей нужна, ее попросту нет! Ни за дверями детской, ни в длинном коридоре, ни в анфиладе других комнат! Возможно, она позабыла приказ барышни и отправилась спать в людскую.
Накинув халат, Анна сама решила пойти в столовую. Но когда спускалась на первый этаж, то остановилась на полпути. Перед глазами потемнело. Посреди мраморной лестницы, как бы сходя вниз, поставив одну ногу вперед на ступень ниже, замер в неестественной позе каменный ангел. Он стоял спиной к Невской, сильно сгорбившись.
— Матрена! Ванька! — позвала громко Анна Димитриевна, не сводя перепуганного взора со статуи, но никто не откликнулся. — Почему это изваяние здесь, а не в гостиной?!
Голос ее дрожал. Анна в смятении прислушивалась, надеясь получить ответ, но только оглушающая тишина давила на уши. Она боялась шагнуть навстречу камню. Ее тянуло назад, в детскую. Не смей идти мимо! Вернись! Анна переборола испуг и спустилась на одну ступень.
Ангел выровнялся. С хрустом ломающихся шейных позвонков и мерзким скрипом заржавевших дверных петель голова скульптуры медленно повернулась по направлению к Анне.