Мише он показался настоящим богатырем. Крокозавр улыбался широкой, почти доброй улыбкой. Все три девочки тотчас же встали.
– Да? – спросила Кошечка.
– Пришел послушать, как судят моего мальчика, – полушутливо сказал Крокозавр.
– А у вас там все в порядке? Они уже легли спать? Ваше присутствие в спальнях разве не обязательно?
Тут Миша неожиданно вспомнил соседскую кошку Степаниду. Если Степаниду разозлить, ее хвост делается тугим, как стальной трос, и она начинает гулко хлопать им об пол. Эта Кошечка сейчас улыбается, а будь у нее хвост, она бы им наверняка так же хлопала.
– На третьем этаже ложатся спать, на четвертом тоже скоро лягут, – невозмутимо ответил Крокозавр. – Вы читали последний номер «Нового мира»? Там один рассказ есть. – Крокозавр говорил так, словно его больше всего интересовал именно этот рассказ в журнале.
Миша понимал, что Кошечке до смерти хочется выгнать Крокозавра. Но Миша был уверен – тот не уйдет ни за что.
– Нет, не читала, и читать мне совершенно некогда. На моей ответственности шестьсот детей. – Голос ее дрогнул.
– Жаль, что не успели прочесть, – заметил Крокозавр.
– Вам известно, как вел себя сегодня ваш неисправимый воспитанник? – спросила Кошечка, указывая на Мишу. – На уроке географии он спал, затем ему записали три серьезных замечания, и, наконец, он оскорбил членов Совета Справедливых. Я просто не нахожу слов…
– Все это я хорошо знаю, – ответил Крокозавр. – Кстати, в моем классе за сегодня всего одна двойка, но зато четыре пятерки. А Крышечкиной и Ершову «отлично» поставили вы. Может быть, так сделаем: мы в шестом «Б» за последнее время ввели одно правило – обсуждать нарушителей дисциплины и двоечников на своем совете отряда. Так вот, – он повысил голос, – я считаю: Ключарев должен сейчас, конечно, извиниться перед Любой Райковой, а его проступок и его двойку мы разберем в нашей пионерской организации.
Кошечка передернула плечами.
– Ах, делайте с ним что хотите! Никакое наказание на него не действует.
Миша зажмурился от удовольствия. За двойку, конечно, влетит, зато за все остальное весь отряд и Галя в том числе будут считать его настоящим изыскателем.
– Ключарев, проси прощения у Совета Справедливых, – ни на кого не глядя, кинула Кошечка.
Мише пришла в голову озорная мысль: а что, если позлить кошку Степаниду? Пусть застучит своим хвостом на полу.
– Не хочу!
– Ни малейшего признака раскаяния! – Кошечка вздохнула.
Крокозавр поднял руку и задвигал пальцами по виску.
Миша принял сигнал: «Не подводи меня». И потому, все так же глядя в пол, он буркнул:
– Простите меня, больше не буду вас так обзывать.
Крокозавр встал. Девочки тоже встали.
– Все? Можем идти? – коротко спросил он.
Кошечка едва кивнула.
В коридоре Миша остановил Крокозавра:
– Петр Владимирович, спасибо вам.
– Изыскатели всегда защищают изыскателей. Но имей в виду, свой язык они держат на привязи.
– Не буду больше, – буркнул Миша. – Петр Владимирович, а еще знаете, что я услышал, нечаянно услышал?
Крокозавр ласково посмотрел на него.
– Ключик, что ты еще услышал?
– Как Светлана вас уговаривала. Я в сарайчике прятался.
– Ах, это! – Крокозавр положил мягкую и широкую ладонь Мише на плечо и торжественно сказал: – Помни, что изыскатели – это те, которые умеют хранить тайны. Не беспокойся. Я верю Светлане. Она без моего разрешения никому не скажет ни слова.
Миша выпрямился, поднял руку и дотронулся до почти зажившего шрамчика возле уха.
На следующее утро Миша возвращался с физзарядки и подошел к красиво раскрашенной «Таблице соревнований классов», принадлежавшей Совету Справедливых. В графе шестого «Б» было проставлено целых пятнадцать штрафных очков.
«Ну и. наплевать!» – подумал Миша. А войдя в класс перед началом уроков, он осторожно приподнял «Трех богатырей». Против его фамилии был выведен ярко-красный, большой, как апельсин, кружок.
ВЕРА АЛЕКСАНДРОВНА ВЕРНУЛАСЬ И МНОГОЕ УЗНАЁТ
В воскресенье все надеялись пойти на лыжную прогулку, но Валерия Михайловна запретила.
– Холодно и метель, – объяснила она.
И правда похолодало, к тому же подул ветер. Но погода не настолько испортилась, чтобы отменить поездку.
В следующий четверг Светлана встретилась за обедом с Петром Владимировичем:
– Вы слышали новость? Валерия Михайловна опять вздумала запретить лыжный поход, пойдемте объясняться.
Сперва они направились в физкультурный зал, чтобы захватить с собой для поддержки Владимира Яковлевича, но тот сказал, что занят «предельно», и не пошел.
В кабинете директора, кроме Валерии Михайловны, они застали еще воспитательниц старших классов.
– Да, мы нашли нужным запретить, – подтвердила Валерия Михайловна.
Три воспитательницы – все женщины пожилые – тотчас же утвердительно закивали головами.
– Невозможно каждое воскресенье изматываться, – продолжала Валерия Михайловна. – Пусть неделю или две отдохнут, успокоят свои нервы. За последнее время резко упала дисциплина, члены Совета Справедливых не успевают записывать. Кстати, характерно, что нарушителями являются в основном легко возбуждающиеся воспитанники. Некоторые из них буквально потеряли свой человеческий облик, носятся по коридорам, орут, прыгают…
Валерия Михайловна назвала несколько фамилий, в том числе и этого «безнадежно неисправимого», как она выразилась, Ключарева.
– В моем классе не так уж часты происшествия, – попытался спорить Петр Владимирович.
– Согласна, и учиться стали лучше. Но считаю ваши успехи чисто случайными. Они еще не дают права шестому «Б» на лыжную прогулку.
Три воспитательницы тоже заговорили об этой самой повышенной возбудимости воспитанников.
Убедившись, что Валерия Михайловна непоколебима, Светлана и Петр Владимирович вышли.
– Вот были бы в интернате все изыскателями и немножечко сдерживались, – доказывала очень расстроенная Светлана. – А все этот Совет Справедливых… Стольких ребят поймали. Ненавижу его! Ищейки полицейские с голубыми повязками! Слышали – один «Журнал Правосудия» до последней страницы исписали, теперь другой завели, еще толще.
– В нашем классе любят потешаться над Советом Справедливых. Но меня сейчас заботит другое: что мы сейчас скажем ребятам, почему лыжный поход отменяется? – с горечью говорил Петр Владимирович. – Ведь они же знают, что должны тренироваться перед летним походом.
– Скажем, что опять предвидится метель и мороз, – тут же нашлась Светлана.
– А я их учил, что изыскатели никогда не врут.
В понедельник Петр Владимирович входил в интернат в самом скверном настроении. Сейчас его окружат, будут спрашивать, почему не поехали вчера на лыжах. Погода оказалась совсем не такой плохой. Ну что он ответит? Хочешь, чтобы они говорили тебе только правду? Тогда и сам никогда им не ври.
Снимая в прихожей пальто, он поздоровался с нянечкой, а та радостно объявила ему:
– Знаете, а Вера Александровна здесь!
И разом улетучились все его дурные мысли. Он поднялся на второй этаж. Навстречу ему с восторженными криками высыпали его питомцы.
– Вера Александровна вернулась! Вера Александровна выздоровела!
Он встретил директора на лестнице вместе с Валерией Михайловной. Вера Александровна шла, высоко держа голову, кивая направо и налево. И все – взрослые и дети – с улыбками подходили к ней. Валерия Михайловна что-то увлеченно рассказывала…
Петр Владимирович обратил внимание, что Вера Александровна посвежела и молодо выглядит.
Она издали увидела его, подозвала, как всегда, крепко – по-мужски – пожала ему руку и пристально всмотрелась в глаза.
– Здравствуйте, как дела?
– Очень хорошо!
В шестой «Б» Вера Александровна явилась через час.
Все встали.