— Я с телевидения. Передача «Жди меня». Слышали о такой?
Он сразу понял, что избрал верную тактику. Тетка за барьером восхищенно вздохнула, прижав к монументальному бюсту натруженную ладонь. Другую ладонь она по-бабьи прижала к щеке, и даже сквозь очки Светлов с растущей неловкостью заметил, что на ее глаза навернулись слезы.
— Ой, — почти пропела тетка. — Ой, правда?
— Да, — скромно подтвердил Дмитрий, думая о том, что общение с Филатовым дурно на него влияет. Вот он уже и в самозванцы записался…
— Ой, я же ни одной вашей программы не пропускаю! Такая передача, такая передача! Честное слово, каждый раз сяду перед телевизором и реву в три ручья. Так жалко людей, так жалко, вы не представляете!
— Почему же, — возразил Дмитрий, — очень даже представляю. Потому и работаю в «Жди меня», а не где-то еще.
— Да, конечно, правильно. — Почтальонша вынула из рукава халата скомканный платочек, ловко обмотала им указательный палец и отработанным жестом промокнула мокрые глаза, не снимая очков. Внезапно лицо ее стало подозрительным. — Только что-то я вас ни разу по телевизору не видела, — объявила она.
Светлов понял, что у него вот-вот спросят документы, и с улыбкой развел руками.
— Так ведь я же не ведущий, — сказал он. — Я не снимаюсь, я людей разыскиваю, понимаете? Я даже в студии, где программу снимают, ни разу не был. Как-то все некогда, недосуг. Столько работы… Вы себе не представляете сколько.
— Так вы и Игоря Квашу не знаете? — не скрывая разочарования, спросила тетка. — И Машеньку?
— Почему же, — возразил Светлов. — Встречаемся по работе. Но тоже, знаете, нечасто. У нас ведь очень разная работа, и потом… Ну, в общем, кто я, а кто они… Вы ведь тоже свое начальство нечасто видите, правда?
— Скажете тоже, — усмехнулась тетка. — Мое начальство… Век бы его не видела, начальство это! Так вы здесь по работе или так, проездом? — спросила она с живым любопытством.
— По работе, — сказал Дмитрий. — Ищем одного человека.
— Так, может, я его знаю? — оживилась тетка.
— Это бы, конечно, было просто здорово, — с хорошо разыгранным сомнением произнес Дмитрий. — Да только он не местный. Дача у него здесь, что ли… Его московский адрес мы нашли, а вот самого не застали. А дело, понимаете, срочное, вот мы и носимся по району как угорелые, пристаем с расспросами, людей от дела отвлекаем…
— Дача? — переспросила тетка. — Дачников здесь мало. От Москвы далековато. А как фамилия-то вашего дачника? Может, знаю все-таки.
— Дымов, — сказал Дмитрий. — Александр Дымов.
— Ну как же! — обрадовалась почтальонша. — Да конечно же, знаю! Как же не знать, когда он у нас ящик абонирует! Один на все почтовое отделение, — добавила она сердито, указывая на стоявшую в углу секцию абонентских ящиков. — Вон, понаставили… Чудит начальство! Кому они тут нужны, эти ящики? Деньги им девать некуда, вот что я вам скажу.
— Это точно, — поддакнул Дмитрий. — Лучше бы зарплату вовремя выдавали, а то ящики какие-то… Так что Дымов?
— А что Дымов? — пожала плечами тетка. — Заезжает иногда, почту забирает. Машина у него такая приметная, оранжевая. Жена его, та на синей ездит, на иностранной. Богато живут. Непонятно даже, зачем им дача в наших местах. Получше, что ли, не нашли?
— А где у них дача? — пошел напролом Светлов. — Понимаете, нам бы его найти поскорее. Родственник, который его ищет, сейчас в Москве. Через три дня уезжает, вот какая незадача.
— Рада бы помочь, да не знаю я. Я ведь приезжая, с Кавказа беженка. Это у местных надо спросить. Вон, алкаши тутошние возле магазина пиво пьют, и товарищ ваш с ними. — Она кивнула на окно, за которым виднелась площадь и угол магазина. О, и Степаныч уже тут как тут!
— Степаныч — это кто?
— Степаныч-то? Ну как же! Власть местная. Мэром себя величает. И смех и грех, ей-богу! Мэр…
Светлов выглянул в окно и увидел какого-то пузатого коротышку в мятом костюме и полосатом галстуке, который присоединился к разговору на крыльце магазина и теперь, энергично размахивая руками и трепеща жеваными полами пиджака, что-то горячо и напористо втолковывал Филатову. Филатов смотрел на него сверху вниз со знакомым Дмитрию полупрезрительным выражением, обычно предшествовавшим у него рукоприкладству. Нужно было срочно спасать местного мэра, который не знал, с кем связался. К тому же почтальонша уже сказала все, что знала, и пытать ее дальше не имело смысла.
Торопливо распрощавшись со своей собеседницей, Светлов вышел на площадь и сразу же окунулся в атмосферу бушевавшего здесь скандала.
— Я не позволю! — размахивая руками перед носом у Филатова, кричал так называемый мэр. — Что это еще за самоуправство?! Это еще проверить надо, какие вы корреспонденты! Кто давал разрешение на съемку?!
— Самоуправство?! — ревел Филатов, пропустивший вполне законные вопросы главы местной администрации мимо ушей. — Это, по-вашему, самоуправство?! А давать разрешение на строительство в природоохранной зоне — это не самоуправство? А препятствовать представителям прессы общаться с населением — не самоуправство?! А взятки брать — не самоуправство?! Не хотите разговаривать с нами — будете говорить в прокуратуре!
Аборигены, которых за время отсутствия Светлова стало заметно больше, наблюдали за развитием скандала с боязливым любопытством. Некоторые потягивали пиво, отдавая должное угощению «столичного корреспондента». Дмитрий не без труда протолкался к центру толковища, расчехлил фотоаппарат и сфотографировал господина мэра во всей красе — багрового, растрепанного, раздутого от злости, как вытащенная на поверхность глубоководная рыба.
— Прекратите съемку! — взвизгнул тот, запоздало заслоняясь ладонью. — Я запрещаю! Вы меня прокуратурой не пугайте! А за клевету ответите. Вас самих сажать надо!
«Золотые твои слова», — подумал Дмитрий. Он не понимал, что здесь происходит, но видел, что дело зашло уже очень далеко. Непонятно было также, зачем вся эта катавасия понадобилась Филатову.
— Там разберутся, кого сажать, а кого не сажать! — запальчиво возразил Филатов. — Скажите лучше, сколько Дымов сунул вам на лапу за липовое разрешение на строительство?
«Обалдел он, что ли? — удивился Светлов. — Какое еще строительство?»
— Какой еще Дымов? — опешил мэр.
Дмитрию показалось, что коротышка с явным облегчением перевел дух.
— Он еще спрашивает, какой Дымов! — продолжал бушевать Филатов. — Тот самый, который с вашего попустительства строит себе четырехэтажный особняк в природоохранной зоне! Думает, если он писатель, ему все можно!
— Ах, писатель, — протянул коротышка, успокаиваясь прямо на глазах. — Так бы сразу и говорили. Ох уж эта пресса! Вечно они все перепутают, вечно раздуют скандал на пустом месте.
— Не надо! — сварливо закричал Филатов. — Не надо валить с больной головы на здоровую!
— Тише, Юрик, — умиротворяюще сказал один из аборигенов, трогая Филатова за плечо рукой, в которой была зажата полупустая пивная бутылка. — Ты, правда, не туда заехал.
«Он уже и здесь Юрик, — подумал Светлов. — Вот проходимец! Только что это он тут затеял? Ни черта не понимаю!»
— Как это — не туда? — удивился Филатов. — Вы же сами говорили…
— Про писателя никто не говорил, — перебил его абориген. — Про стройку — это да, был такой разговор.
— Что вы все привязались к этой стройке? — возмутился мэр, с лица которого уже сбежал нездоровый румянец, а из голоса исчезли истеричные нотки. — Далась она вам! Профилакторий там строится, для инвалидов, сколько раз можно повторять!
— А Дымов здесь при чем? — тупо изумился Филатов.
— Да ни при чем здесь какой-то Дымов! Какой еще Дымов? Погодите, Дымов? — Мэр почесал переносицу. Он окончательно успокоился, как только разговор ушел в сторону от строительства в природоохранной зоне. — Дымов, Дымов… Знакомое что-то. Так вам Дымов нужен?