Майк так никогда и не узнал, что произошло на самом деле. К тому времени, как его отыскали на так называемой конференции, жена была в больнице, а машину с помятым крылом аварийная служба доставила домой. Майк гневался на ее водительское неумение, но, надо сказать, искренне переживал потерю ребенка, что не мешало упрекать в случившемся жену. Мог бы этого и не говорить: та сама корила себя, пыталась загладить вину, заботясь о муже с еще большим вниманием. Даже в интимных отношениях Мария старалась пересилить себя и быть нежной, предупредительной. Но муж начал все чаще отлучаться из дома. И так было до того дня, когда по вине пилота, его, значит, вине, самолет рухнул оземь. Майк погиб.
Мария искренне скорбела. Горестно переживая свое раннее вдовство, хотела хранить в памяти только лучшее, что знала о муже. Но он и оттуда, из небытия, давал почувствовать всю ложь своей жизни. Боже, что хранилось в письменном столе! Письма, дневники, фотографии. Из записок стало ясно, что свекровь была в курсе его делишек. Даже призывала к осторожности, мол, Мария узнает.
Своеобразный мазохизм юной вдовы состоял в том, что она не выбросила всю эту мерзость. «Наследство» придавало ей сил бороться за себя.
Горе умерло, оставив в сердце холод. Мария без всякого сожаления продала дом, купила в Лондоне небольшую квартирку и на оставшиеся деньги начала дело. О, как гневно осуждала ее свекровь! Безутешной вдове не положено проявлять подобную самостоятельность мысли и действий. Надо оплакивать мужа и помнить его до самой смерти. Оплакивать? Ну уж нет. Помнить? Такого не забыть. И эта горестная память помогала победить былую беспомощность. Гнусные бумажки еще сослужат ей службу… Вот где-то на этих мыслях и настиг ее сон.
А на следующее утро Мария с трудом открыла глаза. Предстояла работа, и надо взять себя в руки. Придется провести на плантации день-другой. Собрала вещи, позавтракала, во время еды просматривая бумаги, выписывая счета.
Покончив с делами, Мария взяла чемоданчик и вышла в вестибюль. Оставив там вещи, она отправилась на поиски Белинды. Та оказалась в гостиной, разговаривала со своим поклонником Полем. Некстати значит. Но Белинда остановила ее.
– А, вот и Мария. Я уже готова.
– Куда вы едете? – поинтересовался Поль.
– На плантацию. Надо все подготовить к празднику.
Поль предложил отвезти их, но получил отказ.
Женщины сели в открытую спортивную машину. Поль с унылым видом крутился рядом, но Белинда сказала:
– До свидания, Поль. Надеюсь, мы еще увидимся. Когда-нибудь.
Они долго ехали молча. Вдруг Белинда нарушила молчание.
– Скажи, Мария, с тобой когда-нибудь такое случалось: сделаешь что-нибудь и тут же начинаешь об этом жалеть? Раньше делала, но не теперь. Я никому не позволю давить на меня и манипулировать мною. И никогда не делаю то, что считаю для себя невозможным.
– Случалось, и не однажды. А что ты такого сделала?
– Да вот пригласила Поля погостить недельку. И что на меня нашло – ума не приложу. Может, боялась, что мне будет здесь одиноко. А потом, он так хотел, чтобы его пригласили, что мне было неудобно ему отказать.
Белинда взглянула на Марию и заметила:
– Ты всегда так уверена в себе. Я думала, что ты никогда не делаешь подобных ошибок.
Мария, подумав, сказала:
– Раньше делала, но не теперь. Я никому не позволяю давить на меня и манипулировать мною. И никогда не делаю то, что считаю для себя невозможным.
Белинда удивленно подняла брови. Ее поразила неожиданная твердость в голосе попутчицы.
– Боже мой! Ты так изменилась!
– Я прошла специальные курсы для женщин. Там нас учили, как выработать уверенность в себе. Мне это очень помогло.
– Может быть, это как раз то, что и мне нужно?
– Ну, с Полем ты обошлась достаточно круто. После этого вряд ли он станет тебе досаждать.
– Надеюсь. Но ведь не со всяким мужчиной такие номера проходят, правда?
Мария молчала. Она думала о том, что у Белинды теперь совсем уж развязаны руки, никто не стоит между нею и Конрадом. Однако ее молчание было истолковано иначе, что и подтвердили последующие слова:
– Прости, Мария. Я допустила бестактность. Не при тебе заводить разговор о своих отношениях с мужчинами.
– Ерунда!
Белинда с интересом взглянула на нее. – А сколько времени прошло с тех пор, как погиб твой муж?
– Почти три года.
– Тебе, должно быть, очень больно.
Мария вновь промолчала, что и было воспринято как согласие с высказанным мнением. Поэтому последовало продолжение:
– Мне кажется, если муж и жена долго и счастливо жили в браке, непросто смириться с утратой. Ты, наверное, даже представить себе не можешь, что другой мужчина может занять место твоего мужа.